он 7 мая 1911 года за отличные успехи в науках был произведен в штабс-капитаны и 3 июля 1911 года был прикомандирован к штабу 3-й Финляндской стрелковой бригады. Затем, в августе – к штабу Финляндской бригады и 1 ноября 1911 года назначен командующим 4-й ротой 2-го Финляндского стрелкового полка. На этой должности Верховский прослужил два года, вплоть до своего убытия на Балканы.
Еще во время обучения, Конференция Императорской Военной Академии 2 мая 1911 года присудила ему две премии по результатам блестящих успехов: 1) премию имени генерал-лейтенанта Леонтьева за наилучше исполненную стратегическую задачу; 2) премию имени генерал-лейтенанта Леера в пособие поездки за границу. Таким образом, командировка Верховского на Балканы в 1914 году отчасти являлась следствием именно такого положения дел, что подтверждал в своих воспоминаниях и В. А. Артамонов.
После отъезда Артамонова в Швейцарию капитан Верховский находился в Белграде, и даже взял на себя попечение о его служебном сейфе. Но почему он должен был «контролировать организацию Димитриевича», совершенно непонятно, тем более что ключи от сейфа Артамонов передал посланнику Гартвигу, а не своему «заместителю» Верховскому.
В своей книге «На трудном перевале», изданной в 1959 году, Верховский так обозначил цели своей командировки: «В качестве офицера Генерального штаба я приехал в Сербию с заданием изучить причины ее побед в борьбе с Турцией и Болгарией»[148]. Наконец, в своем рапорте начальнику сербского Генерального штаба Радомиру Путнику (отданого, кстати, по-сербски), Верховский также назвал целью своей восьмимесячной командировки изучение сербско-турецкой и сербско-болгарской войн.
Р. Путник почти полностью (за исключением одного пункта) одобрил программу, представленную ему на утверждение капитаном Верховским. Примечательно, что во время аудиенции Путник зло ополчился на политику, которая, по его мнению, всегда становится поперек дороги стратегии. Имел ли он в виду сложные взаимоотношения военной верхушки и «черноруковцев» с гражданскими властями Сербии и в первую очередь с Н. Пашичем, Верховский не уточнял, зато он с видимым удовольствием отмечал по поводу сербско-болгарской войны 1912 года: «южные славяне знают теперь, что значит ослушаться России. Они, я думаю, хорошо поняли, что они сила только в союзе и единомыслии с Россией» (С. дн. 16.02).
На изучение войн 1912 года Верховскому было отведено восемь месяцев, т. е. возвратиться в Россию из Сербии он должен был лишь в конце сентября 1914 года. Этот факт, несомненно, является самым весомым аргументом в пользу того, что ни Генеральный штаб, ни Правительство Императорской России не планировали никаких провокаций, а тем более покушений на Франца Фердинанда летом 1914 года, да еще с участием Верховского. Вообще, трудно себе представить, чтобы православный Царь Николай II мог санкционировать
