друг другу настолько, что сняли все защиты.
– Дураком каждый из нас будет, только если окажется, что другому нельзя было верить.
– Что ж, теперь мы это выясним? – Она улыбнулась. – Ладно, не стоит торчать на улице, а то соседи будут гадать, отчего такой маленький ребенок в это время не в школе.
Он пошел за ней к дверям дома. Когда Эндер уходил отсюда, он шел по этой же дороге? Боб пытался представить себе эту сцену. Эндер уже никогда не вернется домой – как Бонзо, еще одна жертва войны. Бонзо убит, Эндер исчез в космосе, и вот Боб подходит по дорожке к дому Эндера. Но это не был сентиментальный визит к убитой горем семье. Сегодня была война иная, и все же война, и второму сыну этой женщины сегодня грозила опасность.
Она не должна была знать, чем он занимается. Разве не поэтому Питер таился от всего света, притворяясь студентом?
Даже не спросив, женщина приготовила бутерброд, будто заранее считая, что ребенка надо накормить. В конце концов, это был американский штамп – белый хлеб с арахисовым маслом. И много таких бутербродов она делала для Эндера?
– Мне его не хватает, – сказал Боб, зная, что это ей понравится.
– Если бы он был сейчас здесь, наверное, был бы уже мертв. Я читала, что написал… Локк… про этого мальчика из Роттердама, и не могу себе представить, чтобы он оставил Эндера в живых. Ты его тоже знал. Как его зовут?
– Ахилл, – сказал Боб.
– Ты скрываешься, но ты с виду еще совсем ребенок.
– Я путешествую с одной монахиней, которую зовут сестра Карлотта, – сказал Боб. – Мы всем говорим, что она моя бабушка.
– Я рада, что ты не одинок.
– Эндер тоже не одинок.
На глаза женщины навернулись слезы.
– Наверное, Валентина была нужна ему больше, чем нам.
И снова Боб импульсивно – то есть повинуясь побуждению, а не рассчитанному решению – потянулся вперед и вложил руки в ее ладони. Она улыбнулась.
Но миг прошел, и Боб снова понял, как здесь опасно. Что, если дом под наблюдением? МЗФ знает, кто такой Питер, – так они ведь могут следить за домом?
– Мне пора, – сказал Боб.
– Я рада, что ты зашел. Наверное, мне очень хотелось поговорить с человеком, который знал Эндера, но не завидовал ему.
– Мы все ему завидовали, – возразил Боб. – Но при этом знали, что он из нас лучший.
– А как можно завидовать кому-то, кого ты не считаешь лучше себя?
Боб засмеялся:
– Когда завидуешь, начинаешь себе внушать, что этот человек на самом деле не лучше.
– Так… другие дети завидовали его способностям? – спросила мать Эндера. – Или только его признанию в мире?
Бобу вопрос не понравился, но он напомнил себе, кто его задал.
– Я мог бы обратить этот вопрос к вам. Питер завидовал его способностям или только признанию?
