сделан из стекла. Находясь в нём, человек чувствовал себя помещённым в аквариум… Интересно было смотреть оттуда на людей и на просторный холл, похожий на Бакинскую Площадь фонтанов. И люди, и вся Площадь с диковинной зеленью и фонтанами, срываясь, летели вниз, как в пропасть, уменьшаясь в размерах. Караев смотрел бы и смотрел, да мешали Шкафы. Они, мягко говоря, очень уж горячо выясняли отношения.
– Не меня, а тебя надул черножопый, – ехидно сощурил наглые глазёнки тот, что был поменьше и покряжистей. – Тебе и отвечать перед Эмом…
«Это ж обо мне… Националист поганый!» – понял Караев, но сдержался, чтобы не выдать себя.
– Не ты ли, падло, стал крутить ему руки? – взвился Угрюмый.
– А что мне оставалось делать? Он собрался дать дёру… – нагло ухмыляясь, спокойно, словно отмахиваясь от назойливой мухи, возразил тот.
– Врёшь, гад! Я с ним только заговорил, а ты сразу полез ломать его.
– Заговорил… Заговорил… Ты его до смерти перепугал. Посмотри на своё мурло. Осатанелая, как у бугра на зоне, – с ухмылочкой и с напускной ленцой, имевшей целью вывести из себя своего товарища, ехидничал Шкаф поменьше.
И это ему удалось.
– Что-о? – взревел Угрюмый, выкинув к глазам зарвавшегося напарника два растопыренных пальца.
Малый Шкаф оказался парнем прытким. Нырнув под летевшую ему в глаза рогатинку из двух пальцев, он крякнул и резко саданул Угрюмого в корпус. И Угрюмый, не удержавшись на ногах, отлетел к противоположной стороне лифта. Как раз туда, где стоял Караев. Профессор отпрянуть или увернуться от него не мог. Не успел бы. Да ему и не надо было этого делать. Парень пролетел сквозь него и со всего размаха затылком стукнулся о стекло лифта.
Угрюмый, вскочив на ноги, ринулся в сторону своего зловредного напарника. А тот, застыв на месте, тихо прошептал:
– Ша! Лифт!
…Мгновение спустя из раздвинутых створок лифта чинно выходили два респектабельных Шкафа-Джентельмена. Они шли молча, быстро. Караев едва за ними поспевал. Уже перед самыми дверьми номера, куда они направлялись, Угрюмый, как мог, миролюбиво сказал:
– Ну, что мы с тобой – не православные, что ли? Неужели будем топить друг друга? Все равно обвинят нас обоих, – рассудительно заключил он.
– Ты не кати на меня бочку, и я не стану, – предложил компромисс драчливый Маленький шкаф.
– Петуха! – с вымученной улыбкой, протянув товарищу открытую ладонь, потребовал он.
Обменявшись рукопожатиями, Шкафы робко постучали. Сначала один, потом другой. В ответ – ни звука. Они постучали снова. И опять тишина. Третий раз им этого делать не пришлось. Дверь распахнулась неожиданно. В проёме стоял довольно симпатичный, с капризно-брезгливым лицом «Пуфячок».
– Вы одни? – близоруко щурясь по сторонам, спросил он.
– Понимаете в чем дело, босс… – на ломаном английском принялся
