подход доказывает, что при известных условиях их можно было бы осуществить достаточно легко, если бы не противодействие, неизбежное и не имеющее оснований, идущее, что довольно примечательно, более со стороны европейского, чем африканского сообщества. Одну главную трудность мы уже обсудили, а именно, что коль скоро изменения возможны, то – для того чтобы они принесли удовлетворительные результаты, были долговременными и реальными, – эти изменения должны быть полными в том смысле, что они должны осуществляться таким образом, чтобы между всеми институтами, вместе составляющими культуру, вновь было восстановлено равновесие. Но и это еще не все.
Хотя и существует весьма существенное соответствие между институтами различных народов и культур, в то же время подобные институты далеко не тождественны. Как и всякая теория, притязающая на установление разумных оснований компаративной работы, наш анализ удовлетворяет двум фундаментальным условиям: он предлагает конкретные принципы сравнения и настаивает на разнообразии конкретных проявлений общих положений. Поскольку перед каждой культурой стоит один и тот же набор фундаментальных проблем, постольку действительно существует универсальная схема, под которую можно подвести все человеческие культуры. Поскольку каждая культурная проблема может быть решена с помощью целого ряда конкретных видов адаптации, постольку должно существовать многообразие ответов. Мы таким образом говорим о культурном детерминизме, имеющем специфический характер в каждой этнографической области. Эти два принципа не являются взаимопротиворечивыми, они дополняют друг друга.
Так, во всех культурах мы обнаруживаем семью, власть, право, религию, искусство и развлечения. Суть их одна и та же во всех сторонах света, у всех рас и на всех уровнях развития. В то же время каждый институт и каждый аспект конкретной индивидуальной культуры приспособлен к своей среде и обязательно зависит от эволюционной стадии, достигнутой людьми. Вокруг основного ядра каждого института в ходе истории формируется особая форма данного института, за которую люди естественным образом держатся не просто потому, что она им близка по расовому признаку, но потому, что во всех отношениях она затрагивает знакомую им физическую среду, связана с их типом поселения, с их экономической деятельностью и их природными ресурсами.
Например, африканский вождь – это податель дождя, особенно в тех районах, где плодородие зависит от своевременного выпадения осадков и особенностей воздействия солнца. Легенды и исторические прославления африканской власти вождя ощутимы и реальны. На местные памятники этой власти, будь то реальные или сверхъестественные, можно указать пальцем. Мало того, африканский вождь сам есть там, где они. Его можно увидеть. Его власть ощущалась поколениями временами как жестокое своеволие, временами как символ безопасности, как благотворное и оберегающее попечение. Его великодушие распространялось
