законом, милорд. Надеюсь, ваши познания в этом вопросе не очень обширны?
– Нет, госпожа Хоткинс. Вам не стоит переживать.
– Все эти книги лучше сжечь.
– Я имею право хранить их в своем доме. Я – морт. Мне не запрещено держать в личной библиотеке книги о магии.
– Но практиковать ее вы не можете.
– Разумеется, нет. Почитывать на досуге могу, применять – ни в коем случае.
– Но имея такую библиотеку, нельзя так просто избавиться от соблазна, верно? Ведь чернокнижником может стать любой человек, получивший доступ к запрещенным магическим ритуалам.
– Правильно, госпожа Хоткинс. Но здесь вы не найдете ни одного описания ритуалов. По сути, эти книги абсолютно безвредны.
Почему-то мне казалось, что вред от них все-таки был.
Я терпеть не могла магических штучек… особенно магов. Темными магами рождаются, а не становятся. Сила артефактов перетекает в каждого следующего наследника. Поэтому магов отслеживают, клеймят и направляют на службу к королю. Самые достойные становятся королевскими ведами.
– Все-таки лучше сжечь! – изрекла я.
Граф улыбнулся.
– Вы мне определенно нравитесь, Джейн, – сказал он. – Ваша прямолинейность подкупает.
– А я думала, вы будете от нее не в восторге, милорд.
– Роберт, – вдруг сказал он.
– Что?
– Можете называть меня по имени.
Сердце сжалось, а затем забилось с удвоенной силой.
Когда мы вошли в столовую, я на некоторое время потеряла дар речи. Никто, пожалуй, не упомянул, что ужин будет официальным. Прислуга, почти в полном составе, уложенные треугольником салфетки, букетики роз – такое я видела в журнале. Ох, неужели я стану очередной дурочкой, которая немеет при виде красивой сервировки стола?
– Вы всегда ужинаете с таким размахом, милорд? – спросила я, с недоверием косясь на лакея, который вздумал почтительно отодвинуть мне стул.
– Конечно, нет, – ответил де Вер. – Вас что-то смущает?
– Я не привыкла к подобному сервису.
Роберт расправил салфетку, и лакеи, как по команде, засуетились. Меня порадовало то, что сервировка стола была не полной, иначе бы я застряла на выборе приборов навечно.
– Вы нашли что-нибудь в кодексах, госпожа Хоткинс? – вдруг спросил де Вер.
– Не хочу портить вам аппетит, – произнесла, глядя, как нам разливают вино, – хороших новостей у меня нет. Но остались вопросы.
– Слушаю.
Что ж, если мы говорим о деле, так это даже неплохо.
– Если вам не сложно, просветите меня, насколько крепка ваша идея свободы, – вопрос прозвучал насмешливо против воли.
– Для чего?
– Чтобы у меня было больше шансов убедить вас исполнить волю короля.
– Невозможно.
– Гм… а вы попробуйте. Мне говорили, что невозможных вещей не бывает.
Я
