там была большая открытая площадь. Рядом был штаб полка. Я сидел рядом с танком, приехал посыльный на мотоцикле, я вообще не понимаю, как такое могло произойти, вокруг было полно немецких солдат, но этого посыльного на мотоцикле застрелили. Это была русская партизанка, она спряталась в какой-то дыре и укрылась соломой. Я не понимаю, почему она это сделала, кругом было полно немецких солдат. Она должна была понимать, что ее немедленно поймают. Немецкий солдат, посыльный на мотоцикле, был убит, ее сразу же увели и потом, вероятно, допрашивали. Скорее всего она за это расплатилась жизнью.
– Насколько партизаны вообще были проблемой?
– Они были большой проблемой. Очень большой проблемой. У нас два или три раза были бои с партизанами. Плохо было то, что они в лесах или на проселочных дорогах прятались в кронах деревьев и оттуда стреляли, старались убить офицеров. Кроме этих случаев, я с партизанами не встречался. Еще один раз во время прорыва русских партизаны напали на лазарет, я как раз случайно был там.
– Вашу дивизию использовали в действиях против партизан?
– Нет. Конечно, могло быть так, что какой-то командир говорил: проверьте там в лесу, нет ли партизан. Но целенаправленно против партизан нас не использовали. В принципе у танков были другие задачи, кроме борьбы с партизанами.
– У вас в роте были хиви?
– Да, двое или трое на кухне. Начиная с 1942 года. У нас еще были русские солдаты немецкого происхождения. Они часто были переводчиками.
– Было много перебежчиков с русской стороны?
– Да, да. Иногда их было ужасно много. Но, когда ввели комиссаров, их стало меньше.
– Как боролись со вшами?
– Был порошок. Один раз летом приехал передвижной пункт очистки от вшей, мы построились туда голые, помылись, но униформа после обработки села, и мы не могли ее надеть. На фронте было затишье четыре-пять дней, и мы отовсюду доставали какую-нибудь униформу, потому что старую невозможно было надеть. В конечном итоге нам дали новую униформу. Мы выглядели как цыгане. Нас как танкистов никто не принимал всерьез. Это было ужасно. Когда я писал письма моей матери, я первым делом ловил вошь и раздавливал ее на письме.
Привожу выдержки из моего военного дневника того времени:
29 октября. Утром в 7 часов рота отправилась. Мотор не тянет, мы медленно плетемся сзади. Дорога идет вдоль линии фронта, поэтому останавливаться мы не хотим. Мотор тянет все хуже, мы постоянно находимся под обстрелом артиллерии, поэтому нам пришлось остановиться в каком-то маленьком овраге.
Карбюратор частично разобран. Неожиданно огонь из пулемета. Пока водитель чистит карбюратор – в бензине опять была вода, – мы ведем пулеметный огонь по предполагаемому местонахождению пулемета противника в кустах. Тишина. Карбюратор установлен обратно, теперь танк нормально едет. Мы догоняем роту, которая как раз
