двух абсолютов решена таким образом, что религиозный абсолют предполагается в каждом философском вопросе, включая вопрос о Боге. Бог есть предпосылка вопроса о Боге: таково онтологическое решение проблемы философии религии. Бога нельзя достичь, если он объект вопроса, а не его основание.
Францисканская школа схоластики XIII в., представленная Александром Гэльским, Бонавентурой и Матфеем из Акваспарты, развила Августиново решение вопроса в учение о принципах богословия, утверждая, несмотря на частичную зависимость от Аристотеля, онтологический тип философии религии. В центре оказалась непосредственность познания Бога. Согласно Бонавентуре, «Бог в высшей степени истинно присутствует в самой душе и непосредственно познаваем»; Он познаваем в себе без посредника как единое, общее для всех. Ибо Он есть принцип познания, первая истина, в свете которой может быть познано все остальное, – как утверждает Матфей. Как таковой Он представляет единство субъекта и объекта. Он не подвержен сомнению, которое возможно лишь тогда, когда субъективность и объективность разделены. Психологически, конечно, сомнение возможно, но логически Абсолют утверждается самим актом сомнения, так как подразумевается в любом суждении о связи между субъектом и предикатом. Esse tibi est ipsa veritas. Amplectere illam (И вот тебе сама истина. Овладей ею). Эти предельные принципы и их знание не зависят от перемен и относительности индивидуального ума; они – неизменный вечный свет, проявляющийся в логических и математических аксиомах и в главных категориях мышления. Эти принципы не сотворены функцией нашего ума, они суть присутствие самой истины, и следовательно, Бога в нашем сознании. Томистский метод познания через чувственное восприятие и абстрактное мышление может быть полезен для науки, но не позволяет достичь Абсолюта. Предвидя последующее развитие, Матфей говорит об аристотелевско-томистском подходе: «Если даже этот метод создает путь науки, он совершенно разрушает путь мудрости». Мудрость, sapientia, – это знание принципов, самой истины. И это знание либо непосредственно, либо не существует. Оно отличается и от humana rationatio, человеческого рассуждения, и от Scripturarum autoritas, авторитета Священного Писания. Это – certitudo ex se ipsis (достоверность, вытекающая из самих вещей), без промежуточной стадии. Восприятие и принятие вечной истины тождественны, утверждает Александр Гэльский.
Истина, которая предполагается в каждом вопросе и каждом сомнении, предшествует разделению на субъект и объект. Ни тот, ни другой из них не имеют предельной силы. Однако они соучаствуют в предельной силе над ними, в Само-Бытии, primum esse. «Бытие есть то, что первым появляется в интеллекте» (Quod primum cadit in intellectu). И это Бытие (которое не есть какое-то бытие) есть чистая реальность и, следовательно, божественно. Мы всегда видим его, но не всегда замечаем, подобно тому как мы все видим в освещении, не всегда замечая свет сам по себе.
Согласно Августину и его последователям, verum ipsum есть также bonum ipsum, потому что ничто меньшее, чем предельная сила Бытия, не может быть предельной силой блага. Никакое
