знаю основы.
– Тогда пойдешь со мной. – Он обвел взглядом остальных. – А вы до утра будете вести себя тише воды ниже травы. Завтра работа отменяется. Вас будут допрашивать.
Затем охранник выбежал за дверь вместе с Ду, а обитателей камеры 424 вновь заперли в их крошечном мирке. Когда шаги стихли, Шунь вытер пот со лба.
– Чертов очкарик, – нервно проговорил он. – Повезло, что не сдох… Тогда бы мы не отвертелись.
– Ты идиот? – рявкнул Черныш. – Лучше б он умер. Мы-то как раз были бы ни при чем.
– Да уж, теперь у нас проблемы… – Пин нахмурился. – Начальник Чжан будет вне себя. А когда очкарик придет в сознание и запоет соловьем про то, как над ним тут издевались, нам точно не поздоровится.
Вспомнив про электродубинку, Шунь помрачнел, но продолжал цепляться за остатки надежды:
– Очкарик же не дурак, верно? Он знает, что ему здесь не выжить, если начнет стучать.
Шань покачал головой.
– Он еще не настолько нас боится. На этот раз сухими из воды не выйти.
– Во всем виноват проклятый Ду Минцян! – Черныш стиснул кулаки. – Если б он не помешал, мы бы очкарика проучили как следует.
– Правильно! – горячо согласился Шунь. – Это он сорвал нам суд, и он же спас очкарика, когда тот хотел покончить с собой. Если очкарик настучит начальнику Чжану, Ду останется чистеньким и будет задирать кверху свое свиное рыло.
Черныш хлопнул по спинке кровати.
– Надо и ему преподать урок.
– Согласен, – Шань кивнул. – Иначе в этой камере никогда покоя не будет.
Он неотрывно смотрел на Пина, пытаясь прочесть его мысли. Тот лишь молча хрустнул костяшками пальцев.
– Я давно говорил, что за него нужно взяться, – буркнул Черныш. – А Пин меня всегда останавливал.
– Никто из вас не видит общую картину, – вздохнул Пин. – С Ду Минцяном лучше не шутить.
Черныш закатил глаза.
– Скажешь тоже! Ему всего пять лет дали, кого там бояться?
Пин постучал Чернышу по лбу.
– Я же говорю, дальше своего носа не видите…
Черныш непонимающе уставился на Пина. Шань вдруг хмыкнул, словно до него что-то дошло.
– Не мне вам рассказывать, кто попадает в четвертую тюрьму, – начал объяснять Пин.
– Самые отпетые преступники города, – вставил Черныш.
– Именно. А чем эта тюрьма отличается от других?
– Тем, что жизнь тут не сахар, – усмехнулся Черныш. – «Блок четвертый, хлопнет дверь, водится тут злобный зверь, вот надгробия стоят, вот и смертников отряд…»
Незатейливый стишок знали в каждой тюрьме. Зверем в нем называли, разумеется, начальника Чжана, властного и беспощадного. Надгробия – это узкие двери в камеры, выстроившиеся вдоль коридоров, словно могильные камни на кладбище. Кроме того, именно в четвертой тюрьме приговоренные к смертной казни коротали последние дни в ожидании расстрела.
– «Блок
