начеку, особенно если покажется, будто не с чего осторожничать.
– Теперь я буду слушать только Айка.
– Ты реально однажды в колокол позвонила, мисс Дора?
– Реально.
– А теперь по чесноку!
Чтобы показать, что она не позволит сомневаться в своих словах, Ди приподняла носик и не ответила. Рыжий засмеялся и заявил, что он так и думал.
На фонарном столбе у подножия моста был приклеен плакат:
«Вниманию общественности: чрезвычайный комитет по правосудию официально вступил в полномочия. Мелкие хищения, попытки нападения и иные преступления будут СУРОВО караться».
Айк приподнял одну из сумок, чтобы потыкать пальцем в слова «чрезвычайный комитет по правосудию»:
– Это зеленые повязки. Шантрапа, пешки.
И они пошли по Восточной набережной.
По дороге Айк показал Ди сгоревший дотла склад военного снаряжения – прежнее правительство подожгло при отступлении.
А вот на этом перекрестке он видел клячу, околевшую прямо на трамвайных путях. Собралась толпа, и пока люди решали, как поступить, между человеческих ног прошмыгнул серый кот и вспрыгнул на бок мертвой лошади, усевшись с таким видом, будто собрался произнести речь. Айк видел это собственными глазами. Никто кота трогать не стал. Официального запрещения на это не имелось, но каждый знал, что дурная примета гнать живого кота с мертвой лошади. В Лисе, как Ди небось слышала, многие жители, особенно старики, задабривают кошек подношениями и просят у них исполнения желаний, а то и верят, что коты способны творить чудеса. Айк не придерживался определенной религии, но все их уважал. К счастью, кот в конце концов ушел сам минут через пятнадцать-двадцать.
– Вот ты бы согнала кота, мисс Дора?
– Нет, – ответила Ди.
– Ну и правильно.
Дальше по улице был офис адвоката, который курил мак. В хороший день этот тип вас от чего хотите в суде отболтал бы, а в плохой из него слова не вытянуть. Айк сам не проверял – может, и врут люди, но за что купил, за то и продавал.
– А среди твоих знакомых есть любители опиума, мисс Дора?
– Нет.
Айк посетовал, что не может сказать того же самого.
Спящие на причале люди оказались портовыми рабочими. После переворота по Фейр проходило совсем мало судов, но портовые грузчики свою территорию держали. Заводские, кемаря или дробя от нечего делать щебень, тоже ждали на фабричных дворах, не откроются ли ворота. Некоторые радовались свободному часику, но зарабатывать-то все равно было нужно, иначе что в рот положишь? Прямо злость брала.
– Я уверена, временное правительство скоро снова запустит фабрики и заводы.
– Как скажешь, мисс Дора.
Причин жалеть уволенных констеблей у Айка, однако, не было.
– Эти пусть хоть под трамвай ложатся, как та дохлая кляча.
Прожженные воры, все до единого, заклеймил он блюстителей закона: крышуют профессионалок
