на двери висела табличка: «Приемный покой». Мила постучала. Никто не ответил, и Мила приоткрыла дверь. В комнате за столом сидела молодая медсестра и, постукивая красивыми ноготками правой руки по столу, держала в левой айфон. Она смотрела какое-то видео и заразительно смеялась. Мила тихо вошла, но медсестра настолько была увлечена, что не слышала стука, не видела, как кто-то вошёл.
– Сазонова, – раздался за спиной Милы голос Леонида Ивановича, – Опять ты сидишь в телефоне?
– Леонид Иванович, да я на минутку зашла! – начала оправдываться медсестра.
– Вот история болезни Борисовой Милы Дмитриевны, а вот отказ от лечения. Оформи всё в базу. И открой гардероб.
Мила сняла больничный халат. Одевая свою одежду, она почувствовала запах лекарств и захотела побыстрее принять душ.
– Мила Дмитриевна, мне кажется, что вы что-то скрываете от меня. Я уверен, что сегодняшний обморок – не единственный. И для этого есть веская причина. Другое мне непонятно – почему вы это скрываете?
– Спасибо вам, Леонид Иванович. Но вы ошибаетесь. Никаких других причин, кроме тех, которые я вам назвала в палате, нет. Я на самом деле чувствую себя хорошо, а когда буду дома, станет ещё лучше.
– Я не могу вас заставить лечиться насильно, и буду рад, если ошибаюсь. Берегите себя и не болейте.
– Хорошо, спасибо, – ответила Мила, стараясь не глядеть на врача, и поспешила уйти.
Через час Мила уже была дома. Первым делом она направилась в душ. Струйки теплой воды смывали запах больницы. Мила ладонями оперлась в кафель бирюзового цвета, закрыла глаза и подставила лицо воде. Ей стало стыдно за брезгливое поведение в больнице. И стыдно, в первую очередь, перед Леонидом Ивановичем. Он совершенно не вписывается в больничную среду. Красивый, аккуратный, корректный. Глядя ему в глаза, трудно было врать. Казалось, что он видит каждого пациента насквозь. Но Мила спешила сбежать не из больницы, а от людей. Сейчас, когда вода смывала с Милы беспокойные мысли дня, ей почему-то безумно захотелось рассказать именно новому доктору о своём состоянии и услышать в его ответе надежду. Надежду, которую она утратила полгода назад. И сомнения Милы не случайны – диагноз, который ей поставили в родном городе, предполагал, что жить она уже не должна. Но ведь живёт! Значит, они ошиблись. Значит Мила права, что жизнь на море ей только на пользу. Поэтому можно потерпеть разлуку с сыном, с внучкой, с Виктором… Знакомая мелодия, установленная в телефоне на Виктора, прервала мысли Милы. Она выключила воду, обернулась в большое, подаренное Кириллом махровое полотенце и вышла из кабины.
13. Мила больше не ждёт Виктора
– Виктор! Да, да, я тебя слышу.
– Мила, здравствуй, как ты?
– У меня все хорошо…какие новости у тебя? Есть что мне сообщить?
– Я как раз по этому поводу и звоню….
Мила уже догадывалась, что именно хочет ей сообщить Виктор, но допускала, что ошибается…
– Мила, я готов! Я практически закончил
