что есть истинная мужественность, – она кокетливо наклонила голову, – если не смешанные в нужной пропорции класс и сумасбродство.
– Дамы и господа, бароны и рыцари! – громко воскликнул камергер ле Гофф, отрываясь от стула и обеими руками поднимая гигантский кубок. – В данных циркумстанциях я позволю себе произнести тост: за здравие сиятельнейшей княгини Анны Генриетты!
– Здоровья и счастья!
– Урррра!
– Да здравствует! Виват!
– А теперь, дамы и господа, – камергер поставил кубок, торжественно кивнул лакеям, – теперь… Magna Bestia[18].
На подносе, который четверо прислужников вынуждены были нести на чем-то вроде лектики, въехала в залу гигантская зажаренная туша, наполнив помещение изумительным ароматом.
– Magna Bestia! – грохнули хором пиршествующие. – Урррра!
– Что еще, черт побери, за бестия? – забеспокоилась Ангулема. – Не стану я есть, пока не дознаюсь, что это такое.
– Лось, – пояснил Геральт. – Целиком зажаренный лось.
– И не какой-нибудь там лосишко, – проговорила Мильва, откашлявшись. – В быке было цетнаров семь.
– Сохатый. Семь цетнаров и сорок пять фунтов[19], – хрипло проговорил сидящий рядом с ней молчаливый барон. Это были первые слова, произнесенные им с начала пиршества.
Может, и стало бы это началом разговора, но лучница покраснела, уткнулась взглядом в скатерть и снова принялась крошить хлеб.
– Уж не вы ли, барон, – спросил Геральт, которого за живое задели слова Фрингильи, – уложили эту громадину?
– Не я, – возразил молчун. – Мой племянник. Отличный стрелок. Но это мужская тема, я бы так сказал… Прошу прощения. К чему утомлять дам?
– А из какого лука? – спросила Мильва, все еще уставившись в скатерть. – Наверняка не слабее, чем из семидесятки.
– Ламинат. Слоями тис, ясень, акация, склеенные жилами, – медленно ответил барон, заметно удивленный. – Двойной гнутый зефар. Семьдесят пять фунтов силы.
– А натяжение?
– Двадцать девять дюймов. – Барон говорил все медленнее, казалось, он выплевывает отдельные слова.
– Действительно, махина, – спокойно сказала Мильва. – Из такого положишь олененка даже за сто шагов. Если стрелок действительно хороший.
– Я, – кашлянул барон, словно немного обиженный, – с четверти сотни шагов попадаю, я бы сказал, в фазана.
– С двадцати-то пяти, – Мильва подняла голову, – я в белку всажу.
Барон, опешив, откашлялся, быстро подставил лучнице еду и напиток.
– Добрый лук, – пробормотал он, – половина успеха. Но не менее важно качество, я бы сказал, стрелы. А также, видишь ли, милсдарыня, по моему мнению, стрела…
– За здоровье ее сиятельства Анны Генриетты! За здоровье виконта Юлиана де Леттенхофа!
– За здравие! Виват!
– …а она послала его к черту, –
Великий Зверь (лат.).
Цетнар (центнар) – в средневековой Европе от 40,5 до 64,8 кг. Фунт – от 400 до 560 г.
