потому что они меня заставляли это делать. Но тем временем мои новые артерии медленно укреплялись; и ежедневно шесть тысяч клеток умирали в моем невосстановимом мозге; а тем временем звезды замедляли свое движение и вселенная приближалась к своей энтропийной смерти, и тем временем… Тем временем все, если подумать, шло под уклон. Но я об этом не думал!
Но так мы устроены, верно? Продолжаем жить, потому что приучили себя не думать обо всех этих «тем временем», пока они сами, подобно моим кишкам, не заставят нас задуматься.
Эти слова Робина также нуждаются в разъяснении. Хичи очень интересовались жизнью, особенно разумной или обещавшей такой стать. У них был прибор, который позволял им улавливать чувства существ на далеких мирах.
Но этот прибор не только воспринимал, но и передавал. Собственные эмоции оператора передавались объектам операции. И если оператор был расстроен, угнетен… или безумен, последствия могли быть очень тяжелые. У мальчишки Вэна был такой прибор, когда он жил на корабле хичи. Он называл его кушеткой для снов – ученые позже переименовали его в телепатический психокинетический приемопередатчик – ТПП, и когда Вэн им пользовался, происходили события, описанные Робином.
Конечно, вы понимаете, что «ничтожность», о которой здесь говорит Робин, не принадлежит Оди Уолтерсу. Робин никогда не был ничтожеством; но время от времени ему приходилось убеждать себя в этом. Странные существа люди!
Подозрения Уолтерса о том, что проект финансировал Робин Броудхед, вполне обоснованны. А вот мнение Уолтерса о мотивах Робина – вовсе наоборот. Робин был высокоморальным человеком, но обычно не очень стремился соблюдать законы. К тому же он получал большое удовольствие, соря намеками на себя, особенно когда говорил в третьем лице.
Бомба в Киото сожгла деревянную статую Будды, которой было больше тысячи лет; беспилотный корабль приземлился на астероиде Врата и, когда его открыли, выпустил целое облако спор сибирской язвы; перестрелка в Лос-Анджелесе; плутониевая пыль в главном водопроводном резервуаре Лондона – вот что обрушивалось на нас. Терроризм. Бессмысленное насилие.
– Странный мир, – сказал я своей дорогой жене Эсси. – Индивидуумы действуют трезво и разумно, но, собираясь вместе, они становятся неразумными подростками; собираясь группами, они ведут себя как дети.
– Да, – кивнула Эсси, – это верно, но скажи мне, Робин, как твои кишки?
– Хорошо, ожидания оправдывают, – ответил я и добавил шутку: – Невозможно больше достать хорошие запчасти. – Потому что мои кишки, конечно, транспланта, как и многие другие части моего тела, – таковы достоинства Полной Медицины Плюс. – Но я говорю не о своей болезни. О болезни мира.
– Ты прав, – согласилась Эсси, – хотя, по моему мнению, если бы у тебя с кишками было все в порядке, ты реже говорил бы о таких вещах. – Она подошла ко мне сзади и положила ладонь мне на лоб, глядя с отсутствующим
