– медицинская – сообщала, когда нужно заменять органы (между прочим, я считаю, что она вступила в заговор с другими программами и они совместно добавляли мне в пищу лекарства), юридическая программа помогала не попадать в неприятности, а когда я все же в них попадал, мне помогала моя старая психоаналитическая программа. Или пыталась помогать: я не всегда верил Зигфриду. Но постепенно я ограничился только одной программой. Это мой научный советник и помощник, мастер на все руки Альберт Эйнштейн.
– Робин, – с мягким укором сказал он, – вы ведь меня вызвали не для того, чтобы проверить, подглядываю ли я?
– Ты прекрасно знаешь, почему я тебя вызвал, – ответил я, и он правда знал. Он кивнул и указал на угол комнаты, в сторону Таппанова моря; там находится экран интеркома. Альберт управляет и им, как и всем остальным оборудованием в доме. На экране появилось нечто вроде рентгеновского снимка.
– Пока мы разговаривали, – сказал Альберт, – я позволил себе просветить вас пульсирующим звуком, Робин. Посмотрите сюда. Вот это ваш последний кишечный транспланта, и если вы посмотрите внимательней – подождите, я увеличу изображение, – я думаю, вы заметите, что вся эта область воспалена. Боюсь, что происходит отторжение.
– Мне не нужно это объяснять! – рявкнул я. – Сколько?
– Сколько времени до того, как положение станет критическим? Ах, Робин, – искренне сказал он, – трудно сказать: ведь медицина по-прежнему не точная наука…
– Сколько?
Он вздохнул.
– Я сообщу вам минимальную и максимальную оценки. Катастрофические последствия не наступят в течение ближайшего дня и обязательно наступят через шестьдесят дней.
Я расслабился. Не так плохо, как могло бы быть.
– Так что у меня есть время, прежде чем положение станет серьезным.
– Нет, Робин, – энергично возразил он, – оно уже серьезное. Неприятные ощущения будут усиливаться. Вы должны немедленно начать прием лекарств, но даже при этом вероятны очень сильные боли. – Он помолчал, глядя на меня. – Судя по вашему выражению, – заметил он, – какая-то идиосинкразия заставляет вас откладывать принятие мер как можно дольше.
– Я хочу остановить террористов!
– А, да, – согласился он, – это я знаю. И очень веская причина, если мне позволено будет высказать мнение. Поэтому вы хотите лететь в Бразилию и выступить перед комиссией Врат… – это верно; дело в том, что наибольший вред террористы наносили с космического корабля, который никто не мог обнаружить, – попытаться убедить членов комиссии поделиться данными о террористах. А от меня вы ожидаете заверения, что задержка вас не убьет.
– Совершенно верно, мой дорогой Альберт. – Я улыбнулся.
– Могу вас в этом заверить, – серьезно сказал он, – по крайней мере, я могу следить за вами, пока ситуация не станет острой. Но в тот момент вы должны будете немедленно подвергнуться операции.
– Согласен,
