деле был слаб – по меньшей мере, женитьбы он не пережил.
Друзья наследника на первый, да и на второй взгляд выглядели бездельниками и пустозвонами. Видимо, только таким цесарина и позволяла сближаться с сыном. А может, не друзья то были вовсе, а соглядатаи…
С той встречи они стали чаще видеться. Всякий раз, как им случалось оказаться вместе на приеме, Лотарь сбегал от вечных своих «наставников», чтобы перемолвиться со Стефаном хоть парой слов. Если мать не видела, беседы выходили и подольше. Стефан понимал, что наследника просто тянет рассмотреть чужеземную диковинку, но в конце концов и сам начал ждать этих встреч.
Как-то раз Лотарь пригласил князя Белту прокатиться с ним по парку.
– Матушка сегодня в настроении! – объявил он, лучась от радости. – Поглядите, какого коня она мне прислала!
Белоснежный тонконогий конь и впрямь был красавцем. Время от времени у цесарины просыпалось материнское чувство, которое она спешила заглушить подарками.
– Она сказала – отчего бы не проехаться с твоим новым другом!
Да ведь он ее любит, подумал тогда Стефан. Любит, что бы она с ним ни делала…
Едва они оказались в цесарском парке, Лотарь дал шпор коню, и они скакали галопом, пока не ушли от охраны.
– Матушке не нравится, когда я уезжаю один, – сказал он, раскрасневшись от быстрой езды. – Но ведь теперь я не один, а с вами.
Стефан не стал говорить, что вряд ли является надежной компанией в глазах его матери.
Парк был большим, мокрым, мрачным. Здесь, в окрестностях Цесареграда, дождь размывал сезоны, туман разъедал – и не поймешь, лето или зима на дворе, все одинаково серое. Они ехали медленно, говоря о пустяках; потом Лотарь стал расспрашивать о семье Стефана, о доме. А потом – как с места в карьер:
– Я бы так хотел все изменить, Стефан. Не только мое положение, хоть оно и жалко. Я хочу изменить жизнь моей страны. Матушка желает, чтоб мы наводили страх на соседей, но мы же и сами себя боимся…
Он прижал воротник у тощего горла.
– Иногда я гляжу на то, как она обращается с людьми, и мне страшно, Белта, мне страшно… И ведь это не ее вина, это абсолютная власть отравляет каждого, кто поднимается на трон. Они не понимают, что это не будет длиться вечно. Вы знаете, что такое свобода, – вот вы и восстали. Наш народ свободы уже не помнит, но когда ему надоест терпеть… Это будет страшнее любого бунта.
– Что же вы хотели бы изменить, ваше высочество? – осторожно спросил Стефан.
– Первое, что я желал бы сделать, – ограничить власть цесаря над страной.
– Вашу собственную власть? – не поверил Стефан.
Лотарь зябко повел плечами.
– Мою в первую очередь. Я не хочу стать похожим на матушку… и на покойного отца. Насмотрелся, благодарим покорно.
Князь Белта ушам своим не верил. Или наследник решил таким образом его проверить – явно по наущению матери, иначе с чего бы ей
