граф, вам не подобает приклоняться предо мною. – сказала Адель пытаясь обуздать эмоции.
Вольф повиновался. И в этот миг в комнату входит Сильвия Драмурр, нарушив тем самым разыгравшуюся сцену.
– Адель, вот ты где, а мы всюду тебя обыскались.
– Я прогуливалась по саду, затем вернулась в замок, в общем всё как обычно. – сказала девушка вновь пряча в себе счастье. – А разве что-то случилось?
– О, дорогая, произошло то, что пострашней будет истории рассказанной нам Томасом… – и с этих слов Сильвия начала передавать во всех красках и подробностях про нападение волка на беззащитную Марианну. Адель выслушала матушку, изредка посматривая на Вольфа.
Когда Сильвия Драмурр закончила, и уже уходя, звала с собой дочь, Адель не противилась, а только подошла к юноше, трепетно, нежно, почти прикасаясь губами, произнесла возле него.
– И вы возьмите мое сердце.
Глава V
Бессмертие в нескольких словах, навеки станут, начертаны на скрижалях неискушенного любовью сердца. Так есть и так будет всегда. Ведя неустанные поиски счастья, разграбляя заросшие паутиной гробницы своей души, находим утешение в тех нескольких звуках, произнесенных устами ее, даже если имя той, бесследно увязло в топях памяти. И как хотелось бы вернуть то райское ни с чем несравнимое время, еще один раз прикоснуться к разыгравшимся сплетениям событий, вокруг двух похожих людей. Не возвратить, и, увы, не воскресить прошлое, забытое нами.
Замок вновь опустел, всякое движение в нем остановилось, жизнь замедлилась, а голоса стихли, и эта тишина провозгласила себя пророком неминуемой будущей бури, скрыться от которой не в силах было никому. Старинные часы в гостиной отсчитывали минуты, ускоряя механизм и почти беззвучно тикая, они оставались единственными верными свидетелями той бесконечной суеты, что царила возле них. Годами и десятилетиями они трезвонили полдень или наступление полночи. И в этот удачный раз, навострив все свои шестеренки, они могли подслушать разговор двух господ, расположившихся напротив греющего их души камина.
– Полагаю я совершил ошибку. Редко, но и мне свойственно преувеличивать. – сказал Томас облокотившись подбородком на руку, в позе мыслителя.
– Я знаю, Томас, знаю, что эти слова только для меня, и ты в них искренно не веришь. Если даже я не прав, то в тебе закралась частица сомнения. – произнес в ответ Артур.
– Боюсь, вы совершенно правы, отрицая мое словоблудие. Я не отступлюсь. – проговорил Свит устремив серые блеклые глаза в огонь, отчего они словно вспыхнули алым пламенем. – И я уверен, это только начало.
Перенесемся в другую часть замка и попробуем что-нибудь вытянуть из души Вольфа Фламеля, который был будто на грани сумасшествия, как впрочем, и все истинно любящие люди, тяготеющие запретным плодом страстей. Он одиноко стоял возле распахнутого окна своей комнаты, обдуваемый легким, всюду проникающим ветерком, его слегка
