что брагу припрятал и пил её за кустами, охранник мог и вообще не успеть заметить.
Но если поймает – учует. И когда выяснят, что Ясь – это Ясь, сидеть ему в каменном мешке пару недель и за прогулы, и за брагу.
А всё проклятый лесоповал. Что за унылое место! Хотя и лучше, чем с отцом в коровнике. От его глаз не скроешься: и брагу не выпьешь, и с работы не убежишь. Да и дома всю шкуру выскоблит. Своей-то горянки у Яся нет. Эх, тяжко живётся тем, кто с детства способностей не показал!
Вниз с пригорка бежать куда легче, и вот уже и частокол впереди. Ещё немного! Ясь собрался и ускорился из последних сил, оставив за спиной проклятия и, кажется, даже стоны. Деревья стегнули ветками по лицу. Вроде бы охранник отстал, но оборачиваться и проверять сейчас точно не время.
Есть! Ясь втиснулся между слабыми прутьями. Прощай, любимая лазейка. Теперь охранник её сдаст и частокол поправят. Придётся в другом месте колья подпиливать.
Увидев Яся, невысокая девушка отшатнулась и едва не выронила корзину с тряпками – видимо, собиралась к ручью. Ясь приложил палец к губам и огляделся. Вроде тихо. Охранников не видать: скучают в башне, а то и дрыхнут по очереди на бочке у ворот, как вчерашний – откинув голову, раскрыв рот и храпя на всю округу. Ясь взглянул на свой лаз – да, толстяк через него не пролезет – и юркнул к каменным сараям.
Он всё ещё бежал, а на спокойных улицах Оси бегущий не останется без внимания. Встретив удивлённый взгляд прохожего, Ясь замедлился. И, охнув, схватился за бок. Умотал же его тот охранник! Оглянувшись ещё раз и немного отдышавшись, Ясь вышел из переулка к торговым рядам и двинулся через них.
– Дай хлеба! – дёрнул его за рубаху мальчишка.
Сам крошечный, зато глазищи – как большие черные ягоды.
– А ты чего не в саду?
– Убежал, – он засунул в рот большой палец. – Я к сараям бегал, а потом есть захотел.
Это по-нашему! Но при всей симпатии нечем с ним поделиться. Гладанув мальчишку по тёмной нагретой солнцем макушке, Ясь направился к горянкам.
Отцовская в нижнем ярусе, третья с правого края. С виду все одинаковы, только она одна отличается: на стене у двери – громадная красная надпись. «2222», текущий год по древнему календарю. Отец иногда исправляет последнюю цифру – у него такой ритуал, прямо как у какого гнильца. И об этом знает каждый житель Оси.
Да только какая надпись приметная! Ясь впервые об этом задумался и аж сморщился. Если бы охранник до сих пор шёл за ним и увидел, куда он входит, то тут же бы понял, что он сын животновода.
Но что теперь делать? Ясь поднялся на ярус и толкнул дверь рядом с цифрой.
И умаялся же он от бега! Ясь напился, дважды зачерпнув деревянной кружкой из бочки, а потом устало рухнул на выдолбленную в стене каменную родительскую кровать. Дома никого. Родители и Ясна на работе, младшие – в саду. Ясь закутался в одеяло, хотя и тепло – огонь в очаге в центре зала погас не так давно. Голова кружилась. Неожиданно дала о себе знать выпитая брага, да и усталость сказалась – Яся сморило.
Но сон продлился недолго. В стеклянное окно у двери сначала поскреблись, а потом детский голос позвал:
– Дядя!
Ясь встрепенулся, потряс головой.
Зов и царапанье по стеклу повторились. Но почему в такое время кто-то ищет отца здесь?
Сон отступал. Точно: отец ведь болен, сообразил Ясь. Кашель совсем извёл его в последние дни, и сегодня он собирался не на работу, а в лечебницу. Вчера за ужином отец рассказывал об этом, и даже не без гордости добавил, что сам Главный передал, чтобы он не тянул и следил за здоровьем.
Ясь пересёк зал, сдвинул тёмное стекло в сторону и встретился с перепуганными глазами девчонки – как видно, одной из разносчиц новостей Главного.
– А где дядя? – она переминалась с ноги на ногу.
– Нет его. Чего тебе?
– Убили! Пришлого убили! – распахнув глаза ещё шире, выдохнула девчонка, как будто сама не верила своим словам. – Скажи дяде – его Главный ждёт.
Передав новость, она не стала дожидаться ответа: бросилась дальше.
Ясь почесал гудевшую голову. Сглотнул. Во рту стало кисло.
Убили? В Оси?!
За всю жизнь слышать о таком приходилось только в рассказах путников да тех соседей, которых вечно тянуло на поиски приключений в соседние города. Вот там, в Топоре, могли и убить – и в бою на турнире, и в пьяной драке. И в Гнилке могли переесть мухоморов и принести в жертву идолам. И в дальних землях убивали и во время набегов, и чтобы ограбить, а кое-где, как говорили, даже, чтобы съесть. Те, кто приходил оттуда, всегда рассказывали о жутком. Ясь ещё в детстве любил подслушивать такие истории: от них хотелось убежать
