села на ступеньку, достала из декольте пачку тонкого синего «Винстона» и зажигалку.
– Собственно, говорить не о чем, Костя, – сказала она, глубоко затягиваясь и пуская дым из точёных ноздрей. Лицо у неё было усталое, мраморно-белое и такое красивое, что невольно защемило сердце. До чего же щедро обошлась с ней пять веков назад непрошенная молния! Но сейчас не об этом…
– Вы серьёзно? – изумился я. – А то, что произошло? А разобраться с Автандилом?.
Изольда махнула изящной рукой.
– Автандил здесь ни при чём, – сухо произнесла она, гася окурок. – Дело во мне. И вообще – на ближайшие сто лет можете выкинуть эту историю из головы.
Впервые она схлестнулась с дьяволом в 1613 году.
В ту пору готовилась коронация Михаила Романова. Русь изнемогала от польской интервенции, смуты, семибоярщины, – и законный царь нужен был, как воздух. А вот польским шляхтичам он стал бы поперёк горла. Российское безвластие оставляло надежду на захват тучных земель и богатых городов. Новая власть эти надежды перечёркивала.
Уже не узнать, кто из польских панов – Потоцкий, Вишневецкий или Заболоцкий – дал команду отцам-иезуитам творить черные мессы и вызывать лукавого. Да это и неважно. Важно, что мессы были сотворены, и сговор с нечистым состоялся. Шляхтичи получили его гарантии (кроваво-красную подпись, печать копытом и коренной зуб), что Михаил Романов на престол не взойдёт.
Изольда, совсем ещё юная, состояла тогда в девушках при матери будущего царя. И надо ж ей было за день до коронации усмотреть над маковкой Михаила Фёдоровича угольно-чёрный ореол. Ну, то есть, беспросветный и безнадёжный. Не оставляющий иллюзий по поводу дальнейшей судьбы повелителя государства Российского, да и самого государства.
Усмотрела – и обмерла.
Самое печальное, что никто, кроме неё, ничего не узрел. Все были заполошно заняты приготовлениями к завтрашней коронации. Мыли церковь, били животину, ревизовали винные подвалы… Ни дворовые люди, ни ближние бояре, ни сам патриарх – ничего не видели.
Идти со своим страшным знанием к власть имущим было делом зряшным. А просто выбежать на площадь, крикнуть: «Люди, беда!.» – и прослыть безумной хотелось менее всего. Правда, можно упасть в ноги к будущему царю и предупредить о смертельной угрозе. И что бы изменилось? Михаил Фёдорович, несмотря на крайнюю молодость, был рыхл, недобр и суеверен. Прибил бы за дурную весть – всего и делов.
На месте Изольды любая другая от бессилия сошла бы с ума или махнула рукой: гори оно всё огнём… Авось, как-нибудь образуется… Но Изольда была дочерью своего отца. А отец у Изольды был непростым человеком.
Служа при Иване Васильевиче, царе Грозном, сотворил Скурат Малюткин столько жестокостей, что дьявол зачислил его в ближайший резерв, и по-свойски не раз предлагал занять место в своей свите. Однако набожный Скурат эту черту всё-таки не перешёл. Напротив, научился отбиваться от нечистого с его предложениями, за что заслужил ненависть лукавого.
