приглянулась.
– Тебе отдам. Но потом, – сказала Мора. – Когда сделаю.
– Где я ее стелить буду? У меня теперь и дома-то нет, – изумился Векша.
– А вдруг будет? – прошептала Мора, склонившись над столом, будто кто подслушать их мог. – Потолковать с тобой хочу, дитя.
Темная Сестра вдруг пристально вгляделась в окно, словно увидела там что-то. Нахмурилась. Векша сидел себе тихонько на лавке. Затем Мора вновь заговорила.
– Альвы тебя от меня два раза забрали. Я знать хочу, как они это сотворили. И ты мне поможешь. Разумеешь, о чем я толкую?
Векша напряг немощные свои мозги, но сделать это было непросто. Почесав затылок, признался:
– Нет, хозяйка, не разумею.
Мора встала со скамьи, обошла столешницу и подошла вплотную к Векше. Неожиданно протянула к нему руку и ласково провела по взлохмаченной макушке толстяка. «А рука-то холодная» – вздрогнул подросток.
– Помнишь, как последним стал из рода людского? Видел, как умерли последние закатные детишки?
Векша кивнул и понурил голову. В памяти его всплыли картины из недавнего прошлого. Село, срубы с резными крышами, частокол с охранными рунами на воротах, праздники медовые да мясные. Печной запах в его доме. Родичи, дедушка, храбрые мужи и любящие жены из племени рядовичей.
…В темноте ворвались в спящие Лукичи альвы. Только свистнули вылетевшие из ночного леса стрелы – и не стало дозорных, что у частокола сторожили. А за передовыми вошли в человеческое селище в полном молчании лютые альвийские воины. Рассыпались по домам и молча, с восковыми своими лицами, резали не успевших проснуться рядовичей.
Миланица Векшу с лавки за шкирку сдернула, и с криком «В лес бежим!» во двор потащила. Там уже рычали золотые псы, рвали мясо пытавшихся собраться вместе людей, а альвы в зеленых кожаных латах прорывались сквозь отчаянно сопротивлявшихся мужиков к центру села – к Большому столбу. Векшин дядя Вторак, бешено скаля зубы, бился с наседавшим на него воином, прикрывая убегающего в сторону леса сына Зоряна. Крякнув, размозжил булавой ничего не выражающее (даже перед смертью!) лицо остроухого, но и сам лишился жизни от лихого удара подскочившего врага.
В отблесках пламени длинноногая и стройная альвийка-лучница, удобно устроившись на коньке избы, деловито, не промахиваясь, пускала стрелы в сторону бегущих из села детей. Свистнет стрела – со всхлипом падает в траву мальчишка. Вторая полетит – замолкнет навеки, уткнувшись в землю, девочка. Дети бежали, хорошо видные в высокой траве из-за светлых рубашонок. Кто-то за руки держался, а кто-то просто ручками размахивал. Всех стрелы догнали. Лишь рыдающая Миланица, бледный Зорян да задыхающийся и потный от бега Векша смогли добежать до кромки леса, нырнув в спасительную мглу. И, уже углубившись в чащу, долго слышали они, как истошно кричат их родичи в охваченном погибелью селе.
А потом вспомнил Векша, как бежали они по лесу. И золотых псов, лающих
