какое…
Проведя ладонью по влажному подоконнику, Райдо с немалым наслаждением вытер лицо.
Холодная вода с запахом стекла и металла. И дерева еще. Неба серого, в промоинах. Полумесяца, который висит низко, над самой крышей, едва ли не заслоняя собой солнце. Оно-то, напротив, сделалось крохотным, с мышиный зрачок.
Райдо сделал глубокий вдох, медленный, с наслаждением ощущая, как расправляются ребра, а с ними растягиваются мешки легких, продранные, но уже зарастающие.
– Это все, что вы хотели? – спросила Дайна скрипучим голосом.
Недовольна. И кажется, надо бы извиниться, но… к бездне первородной извинения. Он только-только ожил, а жизни этой слишком мало осталось, чтобы тратить ее на хороводы хороших манер.
– Нет. Не все. Кажется, я просил, чтобы в доме навели порядок.
– Я…
– Вы.
Подбородки Дайны мелко затряслись. Но очередную обиду она проглотила. Райдо же вяло подумал, что будет смешно, если именно сейчас разобиженная экономка сыпанет в бульон крысиного яду…
Не осмелится. Эта из тех, которые ненавидят тихо, исподволь, никогда не переступая черту закона. Другое дело, что в этой черте многое наворотить можно.
Вот альва могла бы…
Но альва понимает, что ей некуда идти. Не зимой. А значит, у них обоих появился шанс… до треклятой весны бездна времени – три с половиной месяца, если по календарю…
– Я не в состоянии убрать весь дом в одиночку, – наконец произнесла Дайна. Говорила она сдержанно, но рыжеватые брови, которые Дайна подкрашивала угольным карандашом, сдвинулись.
– Такого подвига я от вас не жду. – Райдо глотал холодный воздух и дождь пил, слизывая капли с губ, наслаждаясь вкусом этой воды. – Отправляйтесь в город. Наймите кого-нибудь, чтобы убрали… и чтобы убирали постоянно.
Он отошел от окна.
– Видите? – Райдо провел пальцем по каминной полке и палец этот экономке продемонстрировал. – Этак к весне мы зарастем так, что не откопают…
– Кого нанять?
– Мужчин. Женщин. Проклятье, вы беретесь домом управлять?! Так управляйте, а не спрашивайте меня, кого нанимать… да кого угодно, лишь бы порядок был!
– Вы… вы на меня кричите? – Дайна всхлипнула. – Я… я так стараюсь… я для вас…
– Для меня. И для себя. – Райдо ненавидел женские слезы. – Кажется, я за старания вам плачу, верно?
Проклятье.
Такой день, когда ему почти и не больно, когда он почти живой уже, а она тут плачет… и с чего, спрашивается? Разве он просил что-то, чего не должен был?
– Послушайте, – он вытер руку о штаны, которые сами по себе не отличались чистотой, а потому особого ущерба не претерпели, – мне жаль, если я вас обидел. Мне казалось, что вы к моему характеру привыкли…
– Вам больно? – Дайна вновь всхлипнула и часто заморгала
