я донесла до вас эту мысль: дети и младенцы умны. Они постоянно адаптируются, чтобы поддерживать отношения со своими опекунами. Поведение в ранние годы часто становится основой того, кто мы есть и как мы действуем, будучи взрослыми. Некоторые из нас адаптировались лучше, чем другие. Например, дети, которые боятся, что их бросят, накажут или не примут, могут начать угождать людям. Они могут игнорировать свои собственные желания и нужды, ставить на первое место потребности других людей и соглашаться со всем, что от них требуют. Они надеются, что их полюбят, если они все сделают правильно.
Других детей подобный опыт может сделать перфекционистами (вы можете быть и перфекционистом, и человеком, который угождает другим). Они будут надеяться, что, если они все сделают идеально, на них обратят внимание. Принятие любой из этих моделей поведения может дать ребенку чувство контроля в этом неопределенном мире.
Дети, к которым не прислушиваются или которые считают, что ни угождение другим людям, ни перфекционизм им не помогут, могут решить, что единственный способ привлечь внимание – это сильнее злиться или громче кричать. Они будут вести себя так до тех пор, пока не перейдут границы и кто‐то не придет и не остановит их. Опекуны редко понимают такой тип поведения. Если вы вели себя так, то вас могли заклеймить «плохим ребенком», называть злым или трудным, хотя на самом деле вы подсознательно понимали, что уж лучше взаимодействовать с миром злобно, чем вообще никак. Когда дети приспосабливаются к жизни таким образом, эта модель поведения обычно преследует их и во взрослой жизни.
У меня была одна клиентка. Очень общительная женщина, душа любой компании. Она ругалась как сапожник и славилась грубостью и неприятной манерой поведения. Когда она была спокойна, то чувствовала глубокую связь со своим окружением. Чувствовала, что оно любит ее. Она могла быть собой, в том числе и такой «необузданной».
Однако во время стресса она замечала, что становится «параноиком» (это ее слова), который уверен в том, что ее друзья могут внезапно от нее отвернуться. Она начинала сомневаться в том, что они на самом деле думают о ней. «Я знаю, они говорят, что хорошо проводят время и что еда, которую я приготовила, была восхитительной… Но что, если они на самом деле так не думают? А их улыбка? Вдруг она фальшивая? Они действительно хотят быть здесь или они просто потакают мне?» Эти страхи приходили к ней вместе с сильной потребностью угождать людям и быть совершенной. «Пожалуйста», «спасибо», «извините» внезапно появились в ее речи в огромных количествах.
То, что переживала моя клиентка, имело смысл. Она росла с опекунами, чье настроение было очень изменчивым. Иногда она в глазах опекунов становилась золотым ребенком, который не мог сделать ничего плохого, а в другие моменты ее игнорировали или кричали на нее, делали из нее козла отпущения по любому поводу, задирали за любой проступок. Чтобы справиться с этим, она нашла в себе суперсилу предсказывать изменения их настроения. И когда оно менялось, то она, в свою
