к присевшему за стол Ивану Дмитриевичу блюдце с колотым на маленькие кусочки белоснежным сахаром.
– Сколько раз я вам твердил, – произнёс Путилин, словно перед ним не двое сотрудников, а все отделение сыскной полиции, – осмотрительнее надо быть. Разбойнику что надо?
– Кошелёк, – вставил Жуков.
– Вот именно, – Иван Дмитриевич отхлебнул глоток ароматного чая, – карманы оставить пустыми, а то, что голову проломит, ему нет никакого дела. Ты говоришь, давно озорничает этот с дубинкой?
– Теперь уж без неё, – дежурный чиновник кинул взгляд на блестевший в свете свечи железный предмет.
– Новую найдёт, – спокойно произнёс начальник сыска между глотками, – дел—то. Теперь, Миша, от твоих приключений перейдём к нашим делам скорбным. Что там в артели?
Несмотря на показную невозмутимость, в душе Иван Дмитриевич себя ругал последними словами, что, на ночь, глядя, послал помощника в опасный район. Там и днём—то с опаской ходить надо, а здесь темнота на город спустилась. Фонарей там, отродясь не было.
– Тихоней был убитый, зелья не потреблял, но, видимо, деньги копил. А вот от угощения не отказывался. Староста артели рассказал, что как—то Морозов обмолвился, что трактир купить хочет.
У Ивана Дмитриевича поднялась вверх от удивления бровь.
– Ну—ка, ну—ка, продолжай.
– Мне кажется, что деньги старший Морозов деньги носил с собою. Вот поэтому убийца и не полез искать их в квартиру.
– Верно, и не мог злодей напасть на него, сыновья всегда были рядом. Может ты, Миша, и про трактир узнал?
– Староста упомянул, что их земляк на Петербургской держит трактир «Ямбург», можно у него поспрашивать.
– Ты прав, Морозов мог интересоваться через земляка, как лучше ему дело такое обустроить.
– Так точно.
– «Ямбург» говоришь?
– Вроде бы.
– Вроде или точно, – Иван Дмитриевич прищурил глаз.
– Точно, «Ямбург».
– Вот что, Миша, иди, поспи. Видимо, ещё не ложился?
Жуков посмотрел красными глазами на начальника, но ничего не ответил.
– Ступай, сегодня нам предстоит многое узнать, ступай. День, видимо, предстоит тяжёлый. – Потом повернул голову к дежурному чиновнику, – Соловьёв и Волков не появлялись?
– Нет, Иван Дмитрич.
– Что—то сердце ноет, – Путилин просунул руку под сюртук и потёр левую сторону груди, – самому надо было наведаться в «Заведение», самому.
– Иван Дмитрич, – возразил чиновник, – они же не малые дети. Не в первый раз в такие норы наведываются?
– То—то и оно, что не в первый, – Путилин поднялся. – Если появятся, я буду в кабинете.
На кожаном диване с гнутыми невесомыми ножками Иван Дмитриевич поправил подушку и присел, держа в руках меховое пальто. Сон не шёл, но Путилин знал, что надо заснуть. День, может, выдаться трудным.
