выругался, но все же побежал за другом.
– Я посторожу, не пойдет ли кто, – бросил ему в спину Зак.
Внезапная вспышка погасла так же быстро, как и зажглась. На складе стало хоть глаз выколи, и во мраке виднелись лишь темные очертания. Поняв, что далеко так не уйдут, Генри обернулся и заметил висевший у входа фонарь. Тьяго достал из кармана огниво и зажег свет. От боковой двери к главной вел проход, с трех сторон обрамленный бесчисленными ящиками и бочками.
– Эрик? – позвал Драйден. – Эрик, ты здесь?
Никто не ответил.
– Не привиделось же нам, – проговорил Тьяго и двинулся вперед, осматриваясь.
– Чуешь, чем пахнет? – обратил внимание Драйден. – Тухлыми яйцами.
Тьяго дошел до центра склада и остановился. Прямо перед ним на земляном полу лежала куча серого пепла.
– Что это? – спросил из-за его плеча Генри.
– Не знаю, – он посмотрел на друга. – А где Зак?
– Молится на улице, – Драйден качнул головой в сторону двери и, понизив голос, спросил: – Думаешь, это правда была тень?
Тьяго не успел ответить. Внезапный порыв ветра, которого не могло быть в помещении, погасил фитиль фонаря. Тьма перед ними начала сгущаться. Драйден дернул его за рукав. Они бросились к выходу, но черное облако перегородило дорогу так, что даже не было видно просвета с улицы.
Генри схватился за горло и, закашляв, упал на колени. В груди Тьяго начало жечь так, словно в него залили раскаленный свинец. Он глотал воздух, как выброшенная на берег рыба, но каждый вдох причинял нетерпимую боль. Он ринулся было к двери, но перед глазами стало совсем темно, и он сам не понял, как оказался на полу.
Церковь учила, что когда-то в древности люди верили в ныне забытых богов. Их было десять, и они покровительствовали всем сферам жизни от земледелия и ремесла до войны и брачных союзов. Забытые боги были жестоки и требовали человеческих жертвоприношений. Люди боялись и шли на все, чтобы избежать их гнева. Пока однажды в мир не пришел Учитель. Он проповедовал любовь к ближним, осуждая кровожадность богов. Он открыл миру глаза, что можно было жить иначе. И люди пошли за ним.
Когда-то жрецы утверждали, что бог смерти забирал души праведников в прекрасную обитель на небесах, а души грешников толкал в Бездну, где они исчезали навсегда. Учитель же объяснял, что умершие могли заново переродиться в их мире или даже в мире ином. Только боги держали души в плену, питаясь ими на протяжении тысячелетий, а объедки сбрасывали в Бездну, где те становились тенями.
– Бог смерти не сможет забрать вас во тьму, если душой вы ищете свет, – говорил Учитель.
Тьяго никогда не понимал смысла этого утверждения. Получалось, что если искренне и со всей отдачей не захотеть умирать, то смерть отступит? Нет, верить в такое было верхом наивности. Только сейчас, чувствуя, как плавится изнутри, он снова об этом подумал. А хорошо бы, это вдруг оказалось правдой. Он бы тогда уверовал и в Учителя, и во всю церковную историю.
Она гласила, что оставшись без жертв, забытые
