исключений. Но каждый из них имеет свои пределы действительной применимости, за которыми они перестают быть не только законами, но даже и правилами, в принципе допускающими исключения.
Ученик: Например?
Учитель: Например, тот факт, что параллельные прямые не пересекаются, действует только в эвкилидовом, не-криволинейном пространстве. В криволинейном же пространстве, таком, какое окружает, к примеру, так называемые «черные дыры», параллельные прямые пересекаются.
Ученик: Не означает ли это, что любое действующее правило достойно не только соблюдения, но и…
Учитель: Означает. Любое действующее правило достойно, как минимум, изменения.
Ученик: А «как максимум»?
Учитель: А как максимум – отмены и замены.
Ученик: И кто же этот умник, который определяет, когда и каким именно образом то или иное правило должно быть изменено, отменено или заменено?
Учитель: Этот «умник» – сама Жизнь.
До тех пор, пока то или иное правило если и не способствует дальнейшему развитию Жизни, то, по крайней мере, не препятствует ее развитию, не тормозит ее развитие, быть ему живу.
Как только правило становится препятствием, тормозом, замедляющим дальнейший процесс развития Жизни, оно оказывается обреченным на неизбежную отмену, замену, или, по крайней мере, на изменение.
Франклин Делано Рузвельт и Алексей Маресьев – не экстравагантные исключения из общеизвестного правила, гласящего: «Тут уж ничего не попишешь», – а фактически соавторы принципиально иного правила, звучащего: «Смирение (с Судьбой) и покорность (Фатуму) не являются наивысшими добродетелями».
Ученик: Но, наверное, это чрезвычайно трудно: поступать с собой так, как будто твой поступок становится вызовом предначертанной и предназначенной тебе Судьбе?!
Учитель: Чрезвычайно легко и мазохистски приятно (как чесоточному расчесывать свое чешущееся) ныть, скулить и жаловаться на несправедливость Судьбы, на черную неблагодарность людей, на жестокость Фатума, вызывая у самого себя бесконечную жалость и сострадание к самому себе, ведь каждый доволен своим умом и не доволен своим положением.
Ученик: Протестую! Есть множество людей, достаточно скромных для того, чтобы не переоценивать свой ум, и достаточно непритязательных, чтобы довольствоваться малым.
Учитель: Протест отклоняется. Даже если человек прилюдно заявляет о своей скромности в оценке собственного ума, то это – не более чем кокетство, рассчитанное и на обязательную похвалу его ума, и на не менее обязательную похвалу его скромности.
Что же касается довольствования малым, то покажите мне такого малого, который был бы полностью удовлетворен тем малым, что у него есть.
Нам всегда чего-то не хватает. Как в песне поется: «Зимою – лета, осенью – весны».
Ученик: А богатым, всевластным и знаменитым? Им-то чего не хватает?
Учитель:
