.

      Позора мелочных обид,

      Восстал он против мнений света

      Один, как прежде… и убит!

      Убит!.. к чему теперь рыданья,

      Пустых похвал ненужный хор

      И жалкий лепет оправданья?

      Судьбы свершился приговор!

      Не вы ль сперва так злобно гнали

      Его свободный, смелый дар

      И для потехи раздували

      Чуть затаившийся пожар?

      Что ж? веселитесь… – он мучений

      Последних вынести не мог:

      Угас, как светоч, дивный гений,

      Увял торжественный венок.

      Его убийца хладнокровно

      Навёл удар… спасенья нет:

      Пустое сердце бьётся ровно.

      В руке не дрогнул пистолет.

      И что за диво?.. издалёка,

      Подобный сотням беглецов,

      На ловлю счастья и чинов

      Заброшен к нам по воле рока;

      Смеясь, он дерзко презирал

      Земли чужой язык и нравы;

      Не мог щадить он нашей славы;

      Не мог понять в сей миг кровавый,

      На что́ он руку поднимал!..

      И он убит – и взят могилой,

      Как тот певец, неведомый, но милый,

      Добыча ревности глухой,

      Воспетый им с такою чудной силой,

      Сражённый, как и он, безжалостной рукой.

      Зачем от мирных нег и дружбы

      простодушной

      Вступил он в этот свет, завистливый

      и душный

      Для сердца вольного и пламенных

      страстей?

      Зачем он руку дал клеветникам

      ничтожным,

      Зачем поверил он словам и ласкам

      ложным,

      Он, с юных лет постигнувший людей?..

      И прежний сняв венок, – они венец

      терновый,

      Увитый лаврами, надели на него:

      Но иглы тайные сурово

      Язвили славное чело;

      Отравлены его последние мгновенья

      Коварным шёпотом насмешливых невежд,

      И умер он – с напрасной жаждой мщенья,

      С досадой тайною обманутых надежд.

      Замолкли звуки чудных песен,

      Не раздаваться им опять:

      Приют певца угрюм и тесен,

      И на устах его печать.

      «Я не хочу, чтоб свет узнал…»