яму глубиной в шесть футов и там закапываем отбросы. Приказ епископа. Ничего не должно остаться. Почтенные господа боятся ядовитых испарений.
Он обвел рукой большой сруб и остальные строения, на вид все довольно новые.
– Лесное зверье, но в особенности собаки, имеет большое значение для епископа. Потому он и поручил выстроить все это. Раньше, до войны, тут неподалеку находился дом епископского егеря. Но теперь от него остались одни развалины, только ветер свищет. Поговаривают, будто там водятся призраки. Ну и браконьеры держатся подальше. – Бартоломей ухмыльнулся: – С тех пор новый егерь живет в свое удовольствие при соборе, а я хозяйничаю здесь, как мне вздумается.
– Как тебе вздумается… – Якоб кивнул: – Понимаю.
Он взглянул на сына. Тот как раз собирал черпаком жир из котла.
– Георг тебе еще нужен сегодня? – спросил Куизль, стараясь говорить по возможности небрежнее. – Барбара с Магдаленой отправились к этим артистам, поглазеть, как эти дурни скачут и поют. Это не для меня. Я подумал, может, мы с Георгом прошлись бы…
– Он пока не закончил с варевом. И шкуры нужно отнести к кожевнику. Боюсь, пока не выйдет. – Бартоломей тонко улыбнулся: – Но можешь спросить у него, хочет ли он потом поболтать с отцом о былых временах.
Якоб уже готов был сорваться, но потом лишь устало отмахнулся.
– Может, нам какое-то время лучше держаться друг от друга подальше. С Георгом, и с тобою тоже. Так что до вечера, братец.
Он резко развернулся и зашагал к дому. Оттуда между строениями тянулась узкая тропа.
– Эй, ты куда это собрался? – резко окликнул его Бартоломей.
Якоб обернулся:
– Мне нужен покой и свежий воздух. По мне, так тут слишком воняет.
– В таком случае тебе не туда, там тупик. Мы там только отбросы закапываем.
В этот момент, словно в подтверждение его слов, из-за угла вышел Алоизий с пустым ведром. Он смерил Якоба недоверчивым взглядом и встал у него на пути, широко расставив ноги.
– Можно подумать, я тут совсем некстати, – проворчал старший Куизль. – Чу́дная семейка.
Он чуть замешкался, потом заметил с правой стороны поляны невысокую изгородь, отделяющую двор от зарослей. Не оборачиваясь, палач направился к ней и шагнул в лес. Внезапная тишина сразу умерила его злость. И все-таки ему не давали покоя слова Бартоломея.
Спроси у своего сына. Ему здешняя жизнь по нраву. И твоей Барбаре здесь тоже понравилось бы…
Якоб понимал, что Бартоломей прав. Здесь его дети, наверное, жили бы лучше, чем в родном Шонгау. Может, Георг даже женился бы потом на женщине из более знатных кругов, как это удалось Бартоломею. Но Куизль понимал также, какую цель преследовал его брат в действительности.
Он хочет уничтожить меня. Так и не смог забыть. После стольких лет…
Узкая, почти заросшая тропа тянулась сначала вдоль ограды и задних построек
