я не знала, что еще сказать. У нас не могло быть общих тем. И единственное, что вертелось на языке, пока мы двигались в безмолвном танце – это кем была для него Алена и что с ней случилось.
Но почему-то я брякнула, не планируя:
– Мне жаль, что нечто нехорошее, произошедшее давным-давно в твоей жизни, заставило тебя поступить со мной подобным образом.
Я надеялась, что фраза не прозвучала грубо. Я была искренней. Но не понимала: я что, пытаюсь проявить к нему сочувствие? Но ведь он виноват передо мной. Ничто не оправдает похищение.
Не заражусь ведь я, в конце концов, синдромом жертвы, проявляя нездоровый интерес к похитителю, стокгольмским синдромом[6] или как там его…
Константин на миг отпрянул и посмотрел на меня… испуганно.
А затем стал привычным мне Константином.
– Хочешь знать, что произошло? – глухо вопросил он.
Не я это произнесла, а он. Лично предложил признаться. Кстати, если Ян никогда не позволял себе проникать в мои мысли, чтобы читать их, то имелся ли кодекс чести у Константина?
От размышлений о том, что он роется в моей голове, мне стало неуютно – жгучий беспричинный стыд соревновался с гневом, но, к счастью, я сообразила, что знай он о том, что я и впрямь о нем думаю, отшатнулся бы от меня не сейчас, а гораздо раньше.
И эти рассуждения подтолкнули меня к уверенности в том, что Константин не прибегнул к своим потусторонним способностям.
– Если тебе будет удобно рассказать, – бесстрастно ответила я.
Рука Константина дрогнула, крепче сжав мои пальцы, но он столь же быстро ослабил хватку, однако успел выпустить на волю полчище мурашек, которые, как схлестнувшиеся лед и пламя, помчались вместе с током моей крови и разнеслись от эпицентра касания по всему телу. Как ни крути, а Константин вызывал во мне массу эмоций, включая как минимум ледяной ужас и обжигающее недовольство от вынужденной близости – только так я могла это объяснить.
– Несколько лет… несколько сотен лет назад, в одной из схваток меня расщепили. Но у меня получилось уцелеть. Стать прежним я уже не смог. Пытался, но… Последствия ты видишь сама.
Дрожь не отступала, но теперь она пробирала мое тело по другим причинам. «Его должно было стереть с канвы вселенной, – подумала я, – но он здесь – по-настоящему бессмертное и опасное существо».
– Как у тебя получилось уцелеть? – спросила я, хотя Ян уже успел немного рассказать об этом.
– Мать спасла меня. Можно сказать, совершила невозможное, – только и ответил он, ограничившись тем же самым, что поведал его брат ранее.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета
Термин используется в психологии в тех случаях, когда жертва испытывает симпатию по отношению к агрессору (иногда симпатия взаимна), причем сами ситуации варьируются от бытовых до представляющих угрозу жизни. Под воздействием сильного эмоционального переживания жертва начинает сочувствовать агрессору и всячески оправдывать его действия.
