пенёк, на котором он только что сидел, медленно поднялся из земли, вырастая в высокое дерево метра на два. Несколько длинных веток вытянулись в сторону парня, а ствол начал угрожающе раскачиваться из стороны в сторону.
По лесу снова раздалась череда громких ритмичных щелчков, прерываемая заунывным поскрипыванием.
Охнув, Рамир защёлкал пальцами и, достав деревянные бусы, начал перетирать их между собой, подражая звукам дерева.
То резко замерло и медленно повернулось. Ветки, с укоризной указывавшие на парня опустились. Скрип стал менее надрывным, а щелчки более редкими. Прислушавшись, Вермунд понял, что в этих звуках была определённая закономерность и даже интонация. Сейчас он как будто что-то спрашивал у Рамира. В ответ маг достал из кармана разноцветные досточки. Стуча по ним определённым образом, он создавал разные звуки отвечая.
Их разговор был странным и достаточно долгим. Маги, стоявшие вокруг ничего, не могли понять. Они наблюдали, как явно возмущённый дух наконец опустил встопорщенные ветки и время от времени медленно качался из стороны в сторону, словно кивая.
– Он согласится взять нас под свой присмотр, если мы поможем с паразитами, – повернулся Рамир.
– Как они выглядят? – спросил Урлий.
– Длинные чёрные многоножки с блестящим панцирем. С западной стороны их развелось настолько много, что лес уже не может восстанавливать деревья. Если мы избавимся от них, то он отдаст нам то место.
– Насколько они большие? – спросила девушка, боязливо морщась.
Рамир взглянул на дерево, потом на бусы с дощечками, тяжело вздохнул и сказал:
– Не знаю. Пойдём туда и сами всё увидим. Это будет быстрее, чем если я начну спрашивать.
– И то верно. Мы обещали вернуться через несколько дней. Нельзя медлить, – подтвердил Вермунд.
***
Быстро добраться не получилось. Только в конце дня они приблизились к участку. Издалека было слышно надрывный скрип деревьев и размеренные громкие щелчки паразитов. Прислушиваться в темноте было особенно неприятно. Воображение легко подсовывало картинки с их перекушенными шеями. Соваться туда в кромешной тьме было б отчаянной идей. Кое-как проведя беспокойную ночь рядом с такими соседями, они отправились в путь, как только сумрак разогнал беспроглядную тьму.
Подкравшись как можно ближе и, выглядывая из-за остатков деревьев, отряд оцепенел от увиденного.
Лес, так любивший свои густые деревья, стыдливо оголил поляну, позволяя утреннему солнцу греть блестящие хитиновые панцири паразитов, сидящих на опилках своего пиршества. И всё, насколько они могли видеть, было покрыто чёрным блеском их тел. От медленных движений многоножек создавалась иллюзия будто двигается поляна.
Ненасытные, они всё время ели, медленно двигая жвалами похожими на огромные портные ножницы, загнутые по краям. Размер же самой многоножки достигал нескольких метров в длину, а шириной был с две руки мечника.
– Это
