давно Виктора Черного знаете? – поинтересовался Краснощеков.
– Давненько уже. Лет двадцать. Он раньше военным был, до майора дослужился. На пенсию списали, переехал сюда жить. Он женился на местной нашей вдове – в школе мы с ней учились. Работы у нас мало было, да и толком он ничего не умел делать, кроме как за юбками бегать. Но тут скумекал, когда перестройка началась, организовал бизнес. Жена его тряпки возила из Китая и продавала, а он баню построил на берегу Байкала. Местные над ним вначале смеялись: какой дурак деньги будет платить, чтоб попариться? У нас у всех своя баня есть. Да крепко ошиблись. У него деньги рекой полились! А он еще договорился с начальством, чтоб к нему строиться рядом никого не пущали. Так Витька один долго простоял, пока ребята из Иркутска его не потеснили.
– И он сильно переживал из-за этого?
– Переживал, конечно. Новая банька получше получилась. Я ее строил! – Он гордо посмотрел на нас. – Небось, видели лестницу-то. Красавица, а?
– Да, успели полюбоваться. И что, к нему ходить перестали?
– Не, какой там. Туристов-то тоже сейчас больше стало. Бывало, в очередь стояли аж в две бани, какая раньше освободится. Хотя сезон маленький. Зимой за каждого туриста пришлось бы им бороться. Теперь у него конкуренции не стало.
– А не мог он поджечь баню? – спросил я.
– Кто, Витька-то? Нет конечно. Зачем ему свою жизнь портить. Все равно ведь узнали бы рано или поздно, что он замешан. Ему дочку с сыном поднимать надо. Скоро школу окончат, без отца пропадут. Да и характер у него не тот. Вот за девками приударить – это он горазд! Говорят, всем посетительницам массаж предлагает сделать. Бабы его любят. Знаем мы, чем массаж заканчивается. – Он хмуро улыбнулся и сплюнул себе под ноги.
– А баню, значит, вы строили? – уточнил Краснощеков.
– Так точно. Я с сыном. Плотников хороших у нас мало. Раз-два и обчелся.
– Не могла она сама загореться? Например, труба прогорела, и искра попала на дерево.
– Оно, конечно, все могло быть. Но я думаю, ее подожгли. Она ведь новая, и труба от печи была из толстого железа и замурована в кирпич. Я сам клал печь. Ни один дом еще не сгорел после моей работы!
– Когда вы дежурить начали?
– Когда нас Вадим попросил, уже пять ночей.
– И что вы думаете о раскопках?
– А черт его знает. Ничо не понять. Но при нас ям не копали.
– Что они могут означать? Может, поверье здесь какое-нибудь у местного населения?
– Про это я не слышал. Сам понять не могу, кому это надо. Если бы я увидел одну, подумал бы, что колодец для воды копали. Хотя зачем, если там рядом река течет. А пять ям для чего, не знаю. Может, клад какой ищут? – Он хитро улыбнулся. – Но до этого только могут сумасшедшие додуматься. Если бы он там был, Черный давно бы его уже выудил. Он до денег жадный.
Когда Михалыч ушел в дом, Краснощеков обратился к Карасю:
– А вы сможете на время прекратить охранять
