Хотя кто знает… лёгкая на подъём, птица свободная, ей не заказано: куда хочу, туда лечу. Нам бы вот так-то.
В Ялань заглядывают чайки редко – но там рукой подать до Енисея.
И мы вот много лет спустя, да и в другом уже столетии, на танке, как говорят здесь, то есть на танкетке – геологической, как говорят здесь же, – загруженной провизией для лесорубов, по вусмерть убитой дороге, про асфальт даже не слышавшей, добрались до древнего сибирского села, что на год или на два старше нашей Ялани и на год Енисейска.
С остановкой на перекус и передых от трясучей езды в бывшей деревеньке Рыбной, что овершила когда-то и без того высокую гору рядом с перекатистой одноимённой харюзинной речкой. Вода такая в этой речке: не отражалось бы в ней небо – и не увидел бы воды.
Было в своё время в этой деревеньке, от которой только место, лесом пока ещё не затянутое, и осталось, двенадцать домов с посадскими людьми, была в ней и почтовая станция, ям, на полпути от Маковского до Большой Ялани. Жил здесь, наверное, и станционный смотритель. Не одна Рыбная на волоке стояла, ещё несколько деревенек, но от них уже и следа-то не сохранилось.
А по всему волоку зело грязно, и для того на нём везде мосты великие построены ради множества грязей и болот и речек. А телегами через волок ходу за грязьми и болоты никогда не бывает. А жилья нет на том волоке, опричь одного места, только на одном месте есть изба, где живут люди.
Опричь одно место – Рыбная, наверное, её начало.
Расположились мы на травянистой, не пыльной, обочине недалеко от поклонного креста, поставленного не так давно какими-то вдохновлёнными историческим интересом патриотами, отмечавшими деревянными крестами выбывшие в большом количестве из живых поселения в Енисейском районе.
Со стопочкой в помин самой деревни и последней её жительницы, знаменитой в округе, знатко́й, по слухам, то есть ворожеи, Акулины Тимофеевны Барминой. Царство ей небесное. Такой традиции придерживаются все, кто проезжает здесь туда-обратно. Нарушишь традицию – осердится бабка Акулина, и не жди доброго окончания пути. Исполняют. Вряд ли из страха. Больше из уважения к одинокой труженице, Акулине Тимофеевне, давно покойной. А то и просто – повод выпить, редкий проезжающий, по Гончарову, мужик от этого откажется.
И мне видеть её, Акулину Тимофеевну, доводилось, и я, глядя на неё, удивлялся молча: как часть природы, часть нашей тайги – обнатуренная. У нас на севере бабка Акулина Тимофеевна, а там, на юге, в глубине Саян, – отшельница Агафья Лыкова. Уж не общались ли они по воздуху, как говорится, в духе?..
Может, и так, возможно, и общались.
Но не об этом.
Следом за нашей танкеткой шла другая, точно такая же и тоже не порожняя, а груженная бочками с соляркой и бензином. Одна застрянет, другая вытащит – так только. Иначе долго ждать придётся помощи. И в сырую землю вмёрзнешь, и снегом засыплет.
Экстремалов, любителей грязь колёсами помесить, самим от пят
