дама, и внешне, и внутренне казавшаяся более мудрой, зловещей интонацией прошипела странные фразы: «София, ты нужна нам! Меня простили! Я могу видеть Янока!» Ее слова подтвердила розовая дама: «Да, Наташу простили! И если ты к нам примкнешь, то Ягужинская соединится с Воецким! Мы теряем силы. Ворон нам больше не служит, он предал наш род, да и у Лизки норовистая наследница. Пришло время мстить!»
После грозного предупреждения с того света дочь надумала постричь и помыть маму.
Спина – красивая, ровная, совсем не старая, с нежной бархатной кожей, благородные затылок и уши. И лишь когда-то раскрывшийся для родов лобок, теперь дряблый, с белыми волосками, да живот, растянутый от ношения тяжелого бремени и, как гармошка, сморщенный, указывали на то, что тело отжило свое. Наконец и душа, вырванная кем-то невидимым, стремительно унеслась в другое пространство. И вот ее не стало. Дочь, оказавшись в углу комнаты, с ужасом смотрела то на застывшее лицо матери с туго стянутыми концами платка под подбородком, то на вспотевшую подушку, тяжелую, перьевую и почему-то завалившуюся на пол.
– Витенька, умерла мама, – решилась на звонок Людмила.
– Твоя мама, – услышала она безучастный голос подростка.
– Витя! – по всему дому разносились Ритины свирепые окрики.
– Я здесь! Я с тобой! Любимая, найди меня!
– Ну что за игры! – недовольная невеста где-то очень рядом нервно скрипела полом.
Дом постепенно наполнялся людьми. Их присутствие выдавали отголоски разговоров, глухие удары многочисленных дверей и гулявшее по извилистым коридорам долгое эхо.
Виктор выбрался из душного дома глотнуть свежего воздуха. Словно ныряльщику за жемчугом, ему хотелось набрать в легкие как можно больше кислорода.
«Кто ты такой? Он должен был жить и писать свои талантливые полотна, и его дети должны были жить, а получается все наоборот! Он мертв! А все, что с ним связано, гибнет! Но ты! Ты, жалкое ничтожество! Глупое, несуразное и никому не нужное существо – живешь и размножаешься! Мне надоели бесконечные аборты! Думал, я тебе еще рожу? Хватит с тебя и Витьки! И не называй меня Люсей, только он мог меня так звать! Ты мне отвратителен!» – эти упреки год за годом слышал мальчик с грустным лицом. На фоне счастливого детства в полноценной семье, где есть папа и мама, существовал еще кто-то, кто достоин жить и получать любовь.
Луна смотрит мутным глазом, злые деревья цепляют корявыми ветками, размытая колея топит в сером снегу. Угрюмый пейзаж будоражит воображение. «Туннель в пустоту» – такое название придумал маленький Витя картине, которая иконой висела у них в квартире. И он понимал: все плохое в семье из-за нее.
– Ритуля, я весь в твоей власти! – жених, притопнув каблуками, шутливо отдал честь.
– Гости подъезжают, а ты как фигляр! Опозоришься со своими плебейскими манерами, – усмехнулась невеста, любовно
