на месте, – сообщает Рязанцев.
– Хорошо, – отвечаю и запинаюсь.
За оградой парковых ворот синим всполохом на фоне заходящего солнца возникает синий «БМВ» с тонированными стеклами, от вида которого у меня внутри на секунду подбрасывает все органы.
Эта вспышка паники проходит так же быстро, как и появилась, оставляя меня с колючими мурашками вдоль позвоночника и частичной потерей слуха.
Дура.
Это не машина Градского. Просто очень похожа. Когда-то у него была такая же. Почти точь-в-точь, по крайней мере, по цвету. Такой ни с чем не спутаешь. Я просто ненормальная, разумеется, той машины у него уже давно нет.
Жду, пока успокоится разогнавшийся пульс, ища взглядом дочь.
С появлением в городе Влада я обращаю внимание на вещи, до которых мне много лет не было дела. Старые раны начали вскрываться и кровоточить против моей воли, но мне уже не больно, только дискомфортно! Я хочу в это верить, и не врать себе, особенно по чертовым вторникам.
Софи опять взялась за самокат и чертит на нем вокруг нас с мамой круги, под тихое причитание той об осторожности.
Смех дочери залечивает любые мои душевные рубцы, он заразительный и живой. Настоящий.
Словно через вату слышу голос Егора в динамике.
– Арина? – зовет он, кажется, уже не в первый раз. – Ты где? Черт.
– Я… прямо у ворот, – отвечаю, стряхивая с себя это секундное оцепенение.
– Я уже иду. Стойте там, где стоите.
Возвращаю телефон в сумку, бросая еще один взгляд на парковку за воротами, но там уже нет той машины, которая чуть не вытряхнула меня из кожи.
Выдыхаю из себя воздух. С облегчением. И заправляя волосы за уши.
Егор появляется через несколько минут, прижимая к своему боку огромного мягкого игрушечного гуся.
Закусив губу, я смотрю на игрушку и перевожу глаза на дочь.
Она прячется за ноги моей мамы, исподлобья глядя на приближающегося Рязанцева.
У нее много подарков от него, но она вообще к подаркам беспечна, тем более к тем, которые ей неинтересны в этот день недели. Я уже не сомневаюсь, что этот огромный гусь будет пылиться где-нибудь в углу ее комнаты.
Софийка стесняется Егора и немного боится. Возможно, потому что он крупный мужчина и редко улыбается, возможно, потому, и это мне кажется самым вероятным, что она ревнует меня к нему и ко вторникам.
Понятия не имею, что с этим делать, но в этом вопросе ее упрямство мне нужно переломить. Она не любит, когда при ней он меня целует или трогает, поэтому я попросила его не делать этого. С этим я тоже пока не знаю, что делать.
– Добрый день, – Рязанцев кивает маме и смотрит на меня. – Привет…
– Здравствуй, Егор, – улыбается ему мама. – Как у тебя дела?
– Отлично, спасибо, – отзывается он. – Как у вас? Как Альберт?
– Тоже, – вздыхает мама. – Мы не пустили его на марафон в этом году. Теперь расплачиваемся…
