в щеку. Отца у меня нет, умер давно от сердечного приступа, лет восемь уже. Даже внучку и Надю не успел увидеть.
Затем появляется Юра с женой, слышны смех и разговоры, я отвечаю на поздравления, встречая других гостей. Нади пока нет, начинаю злиться. Когда звонит телефон, резко отвечаю:
– Слушаю,
– Даниил Николаевич? – незнакомый голос в трубке немного напрягает, но я улыбаюсь очередным гостям. – Золотницкий?
– Да, он самый, – подтверждаю я, пожимая руку Артему, моему заместителю.
– Я должен сообщить вам кое-что важное, вы только не волнуйтесь,
– Говорите уже, что там, – обрываю собеседника, начиная закипать.
– Дело в том, что ваша жена, Золотницкая Надежда Дмитриевна, попала в аварию, – продолжает собеседник, а я застываю, это что шутка какая? Розыгрыш на день рождения? Не смешно, за такое и морду набить можно.
– У меня гости и с кем я разговариваю? – говорю сердито.
– Майор полиции Ширин Геннадий Петрович, извините, не представился,
– Ничего, переживу, – ворчу я.
– Вы меня слышите, Даниил Николаевич? Ваша жена погибла, – продолжает майор.
– Я оценил ваш юмор, – начинаю я, но ответ прошибает меня с ног до головы холодным потом.
– Это не юмор, Даниил… Николаевич. Произошла авария, со смертельным исходом. Водитель, что врезался в машину вашей жены, скончался на месте. Надежду Дмитриевну пытались достать, но она умерла по дороге в больницу.
– А Вика? – с трудом произношу я слова.
– Ваша дочь в тяжелом состоянии доставлена в шестую травматологию, – отвечает собеседник.
– Где…Где Надя? – с трудом произношу слова, тяну руку к галстуку на шее, он душит меня.
– Отвезли в двадцатый морг, – говорит собеседник и воцаряется тишина. Я не знаю, что сказать. – Вы меня слышите? Даниил Николаевич?
Я опускаю трубку, задыхаясь. Мне не хватает воздуха, галстук душит, в глазах темнеет.
– Даниил, а вот и мы, – подходят ко мне родители Нади, – думали вовремя, но там жуткая пробка из-за аварии, – Даниил, где Надя?
Передо мной возникает управляющий:
– Торт привезли, Даниил Николаевич, вот, – он указывает на мужика с большой коробкой в руках. – Куда его? На стол или пусть на кухне пока стоит.
– Откройте, – глухо говорю я и управляющий снимает крышку с торта. Большой, трехъярусный, наверху маленький домик и три фигурки около него. На нижнем ярусе надпись: «С днем рождения, наш любимый». Я смотрю на эту надпись и понимаю, что это какая-то жестокая шутка, черный юмор. Поднимаю руку и врезаюсь кулаком в торт, сбивая домик, фигурки и ломая надпись. Бью со звериным рычанием, сминаю коржи и крем, разбивая красоту.
Кто-то хватает меня за руки, пытается оттащить от торта, повсюду летят куски с кремом. Я ору и бешусь, меня держат втроем. Нади нет, нет ее. Нет будущего ребенка, нет больше семьи, нет
