новую, после чего сюрпризы полностью прекратились. Компьютерщики уверены в том, что аппарат каким-то образом схватил неизвестный им вирус.
– Вирус, который знает наверняка наши коды доступа к спутникам? Что за чушь ты несешь?
– Я тоже об этом думал, и пытался вытрясти ответ из всех и каждого. Коллективные мозги в итоге сошлись во мнении, что сработал некий вектор памяти, ведь нам уже известно было, что почти месяц назад, когда погиб Хамитов, подобным образом были заблокированы все три спутника, звонками из машины. Видимо, электроника это запомнила, но я в этом, если честно, плохо разбираюсь. Вопрос в том, кто же их первый раз в этот компьютер ввел, и ответить на это я не в состоянии.
– Не нравиться мне все это, ох как не нравиться, – покачал головой Анатолий Петрович. —
Слишком много непонятных событий вокруг. Ты сменил все коды по спутникам?
– Обижаешь, Петрович.
– Хорошо. А что с машиной?
– Да ничего, утром пригнали на парковку, стоит там мирно. Думал вернуть Платону. Или не стоит?
– Да нет, пусть забирает, – задумчиво ответил Меленков. – А он уже на месте? Выздоровел?
– Юрка доложил, что с утра на работе, и, вроде, огурцом.
– Хорошо. Ты уже отозвал его от Платона?
– Ага, – кивнул Соколов, – тоже сегодня утром. Есть еще пару заданий, которые ему предстоит завершить.
– Думаешь, Платону больше ничего не угрожает?
– Думаю нет.
– Хорошо, я рад. Как дела на нашей военной базе?
– Все развивается по плану! На следующей неделе должны доставить очередную партию танков. От добровольцев служить и обучаться просто нет отбою – платят-то хорошо. К назначенному сроку, думаю, у нас будет даже больше сил, чем планировалось.
– Это хорошие новости, – впервые улыбнулся Меленков. – Если бы все шло так, как по плану.
Соколов кивнул, ухмыльнулся, и направился прямиком к Самсонову, которого застал за кропотливым разбирательством толстой кипы бумаг, заполонивших полстола.
– Сколько бумаги, сколько проклятой бюрократии, – вздохнул Платон в ответ на сияющую улыбку гиганта. – Кажется, к тому времени, когда удастся запустить автомобильный завод, количеством волокитной макулатуры можно будет заполнить его сверху донизу.
– Россия, – посочувствовал Соколов, – мать наша ненаглядная, очень любит бумажки. Хотел сказать тебе, что машину мы проверили, все чисто, хотя поначалу она вытворяла такое, что и представить сложно.
Если бы Соколов не был так занят собственными мыслями, он, безусловно, заметил бы, как побледнел и осунулся Платон.
– Где она? – еле слышно, почти шепотом, спросил он.
– Кто? Машина? Да ждет тебя на стоянке. Ключей не даю, сам, думаю, все помнишь.
Они поговорили еще немного, в основном о работе, но как только за Соколовым закрылась
