перспектив захватывало дух.
А со свиньями надо завязывать. Во первых – уже не солидно, во вторых – в ближайшее время местная братва, наконец, порешила кончать с оборзевшими дагестанцами. А большинство шашлычных в городе, в которые и поставлял Батеев свинину, держали именно они. И всё равно, даже останься шашлычные, эти масштабы Батееву были уже не интересны.
Худо – бедно, а у людей начали появляться деньги. А коли есть деньги – это надо всем показать. И пошли открываться рестораны. И полились реками джин, виски, французские коньяки и вина. Зарябили в витринах ларьков Мальборо, Кемел, Салем и Винстон.
«Водка Смирнофф – самая лучшая водка в мире». А кто её пробовал, настоящую то? Контрафакт потёк рекой. Золотой рекой. Акцизные марки? – тьфу! Сертификаты? – как два пальца. Лицензия? – зачем тебе моя лицензия, милый? Вот тебе каждый месяц вторая зарплата налом. Мало? – Держи две – хорошая прибавка к окладу госслужащего. Главное, что бы никто не отравился.
На свинарник поставить мужа сестры. Пусть этот лох свиней доращивает. Часть продать. Часть сестре мясом. Завезти оборудование по розливу, спирт, бутылки, пробки, этикетки. А главное, в дело вошёл сам Шаен. Через посредников конечно. Тридцать процентов от него, плюс крыша конкретная. Никто не сунется, даже менты. Доход пополам. Клондайк.
А тут этот пёс. Время уходило, как вода, и его не воротишь.
Под бинтами нестерпимо зудела рука. В темноте пищали комары. Батеев взял в руки ружьё, переломил. Тускло блеснули капсюлями гильзы в стволах. Всё в порядке. Защёлкнул обратно. В приоткрытую чердачную дверь, освещённый луной двор, хорошо просматривался. Тишина. Где то в сопках (Батеев даже вздрогнул) завыла собака. Протяжный тоскливый вой, вызвав неприятные ощущения, постепенно смолк и затерялся в распадках.
Хрустнула сухая ветка. Батеев насторожился и прильнул к приоткрытой двери чердака. Справа, в дальнем углу двора качнулись кусты полыни. Батеев краем глаза уловил это еле заметное движение. Зашуршали листья, и меж толстых бодылин появилась голова собаки с заострёнными стоячими ушами. В свете луны блеснули два глаза. Подвижный нос с шумом втягивал воздух. Батеев замер. Помедлив несколько секунд, собака осторожно вышла из зарослей. Снова остановилась, озираясь и принюхиваясь. Наконец она повернула голову назад и вильнула хвостом. Тут же из полыни появилась вторая. Она была пониже первой, кудлатая и без хвоста. Обе, друг за другом, направились к загону.
– Ссучье отродье! – выругался про себя Батеев. – Совсем страх потеряли! Ну, я вам…
Первая собака достигла загона и, опираясь передними лапами о загородку, жадно глядела на замершего в страхе поросёнка. Её пасть растянулась. Язык вывалился. С него липкими нитями тянулась слюна.
Батеев рассвирепел. Быстро вскинув ружьё, он выстрелил. Приклад ударил в плечо. Из ствола полыхнуло. Эхо выстрела прокатилось
