за Путшей к богам обратилась потворница.
– Ладушка-богородица, будь к ним милостива, будь им заступницей, отведи от них горе-печаль, дай им детушек крепеньких, здоровеньких. И ты, Макошь-матушка, замолви словечко за них пред богами, спряди им нити длинные, чтоб только Доля на них узелки вязала, а Недоля и рукой не касалась.
Волхв обратился к молодым с последним напутствием.
– Вы потомки Сварога, пальцами его сотворённые, внуки Дажьбога! Убегайте Кривды, следуйте Прави, чтите род свой и Рода небесного. Почитайте друг дружку, отца и мать. Муж с женою живите в согласии. На одну жену должен муж посягать. А иначе спасения вам не видать.
Боги скрепили их единение и благословили на совместную жизнь. Минует год, два, новая жизнь станет обыденностью, но сей час жизнь, неся в себе прелесть новизны, представлялась исполнением всех желаний. Сплетя руки, шли вслед за потворницей. Тропинка была узка, шли, касаясь плечами, ощущая теплоту тел.
Дубец поплёвывал семечки, спросил весело:
– Ну как, обошли дуб? Не споткнулися?
Молодые заговорщически переглянулись и ничего не ответили, словно боялись расплескать в будничной, житейской болтовне божественную тайну, поселившуюся в их душах. Не дождавшись ответа, разбитной возница подмигнул невесте, взгромоздился на передок. Подъезжая к Ольшанке, обернулся, посмотрел насмешливо на горделивую молодую.
– Эх, и куда вы, девоньки, торопитесь? Вот повяжут тебе голову бабьим повоем, и всё, ни вечёрок тебе, ни хороводов. Знай нянькайся то с мужем, то с дитятями.
Купава задорно глянула на дружку, ответила беззаботно:
– А мне, может, то любо. Я не абы с кем нянькаться буду, а с ладушкой своим.
Невеста с потворницей ушли в избу, жених с дружкой задержались во дворе с Житовием и Голованом. На ловах парни сдружились и помысливали, как бы зимой взять на рогатину косолапого из берлоги. Из избы во двор сновали девушки, перешучивались с дружкой, стреляли глазками в жениха, прикрывшись ладошками, хихикали. Солнце между тем поднималось всё выше, припекало, словно в ясный летний денёк. Невеста всё не появлялась.
– Чтой-то нашей Купавушки не видать. И чего возится? Жених заждался, пойду погляжу, – простодушно молвила Малка.
– Да она замуж раздумала иттить! – хохотнул Дубец.
Дружка едва успел бросить в рот калёное семя, сплюнуть лузгу, как девушка с криком выбежала из-за угла избы.
– Ой, мамынька! Ой, беда, ой, лихо!
Девушки заволновались, загалдели. Дубец прикрикнул:
– Чего голосишь-то? Говори толком.
– Купавушки-то нету! Невесту-у-у укра-али-и-и! – вновь истошно заголосила Малка.
– Надо было б у дверей стоять-то! А мы тут зубоскалили, – всплеснула руками бойкая толстушка, перемигиваясь с дружкой. – Да ты хорошо глядела-то?
– Всё оглядела, нет в избе. Надобно весь двор обыскать, может, не успели далеко увести, тут где схоронились. Искать надо,
