в дом и видел Виктора. Уже через пять минут сердце начинало давить так, что Юре хотелось выть. «Я не выдержу, – думал он, мысленно отталкивая от себя надвигающийся ужас, смешанный с состраданием. – Я бы не смог провести здесь даже полчаса. Как они выносят это? Сколько же нужно сил, чтобы вот так, изо дня в день, и конца не видно…»
Однажды, вернувшись из Успенского, он поделился с отцом. Спросил совета: как бы так сделать, чтобы не заходить в дом, но при этом не обидеть Славку.
– Никак не сделать, – ответил отец. – Надо заходить и терпеть. Переживать все это. Не избегать.
– Но зачем?
– Сынок, каждому человеку приходится учиться жить рядом с горем. С чужим или со своим. А тем более тебе.
– Почему? – не понял тогда Юра.
– Потому что ты собрался быть тем, кто постоянно будет иметь дело с потерпевшими, с жертвами преступлений. А преступления бывают очень страшными. Если ты не научишься терпеть рядом с собой чужое горе, ты не сможешь быть хорошим сыщиком. Да и хорошим человеком тоже вряд ли станешь. Учись не трусить, не избегать, быть поддержкой и опорой. Понимаю, что это тяжело, ну а кому легко? Жизни без горя не бывает.
И Юра мужественно заходил в гости к другу даже тогда, когда налицо имелись прекрасные отговорки и отмазки.
Дядя Витя что-то бормотал себе под нос, уставившись бессмысленным взглядом на свои беспокойно шевелящиеся пальцы, а мальчики ели тушеную капусту с сосисками и смотрели по телевизору какую-то научно-познавательную передачу про Арктику.
Около шести вечера Юра собрался уходить, Славик проводил его до калитки.
– Значит, теперь до самой зимы? – печально спросил он.
Юра молча кивнул. От этого голоса, от этого безнадежного выражения лица у него в горле встал ком, который никак не удавалось сглотнуть. Гром преданно стоял рядом, и пришлось присесть на корточки и потрепать пса по морде и холке, чтобы успели остыть накипающие слезы.
– Юра…
Славик запнулся и замолчал.
– Что, Слав?
– Ты точно не передумаешь?
– Ты о чем?
– Ну… стать самым лучшим сыщиком и доказать, что папу неправильно обвиняли. Ты обещал. Не забудешь?
– Я никогда не передумаю, – твердо и серьезно ответил Юра Губанов. – И никогда не забуду. Даю слово.
Декабрь 1974 года
Михаил Губанов
До двери оставалось всего несколько шагов, когда Михаил увидел, как из своего подъезда пулей вылетел Николай. Без шапки, пальто нараспашку. Брат шел быстрым шагом, почти бежал в сторону метро.
Странно… Сегодня суббота, Николай во вторник улетел в командировку и должен был как раз сегодня вернуться. Ну, вернулся, стало быть. И что случилось? Ларка тяжело заболела и нужна скорая? Так у них есть телефон, вызвали бы. Телефон не работает? Но Колька только что промчался мимо будки телефона-автомата, даже не притормозив.
Перебирая
