участие, а Петя счел ее резоны вполне разумными. И во‐вторых, ей было интересно. Про любовь же!
На сигнал домофона ответили не сразу. Ну, понятное дело, если бабулька еле ходит с костылем, сто лет пройдет, пока она дошкандыбает до двери.
– Слушаю вас, – донеслось наконец из динамика.
Голос был строгим и вовсе не старческим. Может, дочка или домработница?
– Это Кравченко, журналист, я вам звонил, – ответил Петя.
– Заходите, третий этаж.
На третьем этаже их ожидала уже распахнутая дверь. В прихожей стояла женщина, опираясь на костыль. «И с чего я взяла, что это бабулька?» – подумала Карина, удивляясь сама себе. Могла бы и сообразить, что даже если сорок лет назад Галине Викторовне было вряд ли больше тридцати, то сейчас должно быть около семидесяти, а семьдесят – это вообще не возраст в наше время.
Галина Демченко стояла перед ними с прямой спиной, вызывающе вздернув подбородок. Экстремально короткая стрижка белоснежной шапочкой облегала хорошей формы голову, из-за стекол очков в красивой оправе строго смотрели тщательно накрашенные глаза. Свободные широкие брюки, яркая шелковая блузка. Ну просто модель! «Постарела по европейскому типу, – с некоторой долей зависти подумала Карина. – Мелкие морщины на коже, но овал лица не обвалился. У нас женщины стареют почему-то по-другому: кожа долго остается приличной, но лицо обвисает, особенно подбородок и веки. Она и сейчас красотка, а какой была сорок лет назад – даже представить невозможно».
– Это ваша ассистентка? – спросила Галина, кивком головы указав на Карину.
– Моя подруга. Но и ассистентка тоже. Вернее, помощница.
Четко прорисованные брови женщины приподнялись над оправой очков.
– А есть разница?
– Мне кажется, есть, – улыбнулся Петя. – Ассистент помогает только в узкопрофессиональной сфере, а помощник помогает во всем и всегда. По жизни, так сказать.
Демченко удовлетворенно кивнула и пригласила их в комнату. Осторожно, медленным плавным движением, опустилась на диван, повернулась, пристраивая ногу в горизонтальном положении, царственным жестом указала гостям на кресло и диванную оттоманку.
– Вы сказали, что хотите написать о Евгении Петровиче. Что вас интересует?
– Всё! – тут же выпалил Петя. – Каким он был человеком, каким был следователем, как погиб. Вы работали в следственном отделе прокуратуры одновременно с ним, поэтому мы и пришли к вам.
– Почему именно ко мне? У нас было много сотрудников.
– Но не все живы. Все-таки прошло очень много лет. А из тех, кто еще жив, не все… – Петя замялся, подыскивая деликатные слова.
– Не все в здравом уме, вы хотите сказать? – усмехнулась Демченко.
– Скорее, в твердой памяти. Но вы правы, конечно. Мне приходится рассчитывать только на тех, кто в восьмидесятом году был совсем
