и звук, и отзвук: из разных книг. Олег Чухонцев

      Под вечер, только сняли валенки,

      мороз устроил чертовщину –

      скрипел, как сторож на завалинке,

      сопел, почесывая спину,

      он знал: когда он не поленится,

      а хватит оземь рукавицы,

      в сарае вырастет поленница,

      и в доме печка задымится,

      и уголек в золу закатится,

      и, чтобы возместить пропажу,

      у печки ста́рина усядется

      разматывать слепую пряжу,

      и осмелевшие от голода

      на чердаке проснутся крысы,

      которые спаслись от холода

      лишь потому, что снег на крыше,

      и белым-белая беспутица

      в метелице угомонится,

      и если лошадь не заблудится,

      то заплутается возница,

      и то не сирины стеклянные

      засвищут из морозной рощи,

      а стрикулисты бесталанные,

      а может, их живые мощи.

      ……..

      Так сон, не зная сам, что сбудется,

      прислушивался из постели,

      как свистуны морозной улицей

      брели куда глаза глядели…

      То ли вёдро, то ли льет как из ведра.

      Петухи прокукарекали. Пора!

      Время делу, хватит дрыхнуть на боку!

      Взял бы палицу –   да сдвинуть не могу.

      Двадцать лет уже я сиднем сижу.

      Двадцать лет уже я лежнем лежу.

      А еще десять лет мне сидеть,

      десять лет мне на дорогу глядеть.

      Дело будет, еще рано помирать.

      Три дороги мне еще выбирать.

      А покамест ни седла, ни коня –

      только песни про запас у меня.

      Сколько песен у родной стороны –

      то ли свадьба, то ли похороны:

      гляну вправо –   величая поют,

      гляну влево –   отпевая поют.

      Черный бор. Волчья степь. Воля вольная.

      Ой ты, родина моя! Ой ты, боль моя!

      Вот гляжу я с покаянною улыбкою:

      не покажутся ль калики за калиткою?