распоследние, да давай огнем в окна швыряться.
– А церковь прямо дотла сгорела?
– Сгорела что надо, уж поверь мне.
– А Эди сказала.
– А Эди там была, что ли?
Голос у Иды стал жуткий. Гарриет боялась даже рот раскрыть. Несколько секунд Ида злобно глядела на нее, а затем задрала юбку и приспустила чулок – чулки на Иде были плотные, телесно-коричневого цвета, гораздо светлее темной, матовой Идиной кожи. Над плотным нейлоновым валиком показалось пятно обожженной плоти шириной в ладонь: кожа была розовая, как свежая сарделька, блестящая, кое-где – омерзительно гладкая, кое-где – морщинистая и вспученная, и на фоне здоровой, коричневой, как бразильский орех, коленки Иды и цвет этот, и эта рябь смотрелись просто ужасно.
– Эди, наверное, и ожог этот за ожог не считает?
Гарриет потеряла дар речи.
– Но уж меня-то прижгло, будь здоров.
– Тебе больно?
– Еще как было больно.
– А сейчас?
– Нет. Чешется иногда, правда. Ну, давай-ка, – прикрикнула она на чулок, натягивая его обратно, – покрутись мне. С этими чулками иногда просто сладу нет.
– Это ожог третьей степени?
– Третьей, четвертой и пятой, – Ида опять рассмеялась, довольно неприятно на этот раз. – Я тебе только вот что скажу, болел он так, что я полтора месяца глаз не сомкнула. Но Эди, может, там себе думает, что если у тебя на пожаре обе ноги не обуглились, так, считай, и не обжегся вовсе? Оно, наверное, законники тоже так думали, потому что тех, кто это сделал, так и не наказали.
– Но их должны наказать.
– Это кто сказал?
– Закон. Он для этого и существует.
– Для слабых – один закон, для сильных – другой.
С напускной уверенностью Гарриет заявила:
– Нет, неправда. Закон один для всех.
– Тогда чего ж они по сю пору на свободе?
– Я думаю, тебе надо рассказать об этом Эди, – Гарриет осеклась, потом прибавила; – А если ты не скажешь, я ей сама расскажу.
– Эди?
У Иды странно скривился рот, будто что-то ее позабавило – она хотела было что-то сказать, но передумала.
“Как?! – Гарриет похолодела от ужаса. – Неужели Эди все знает?” По Гарриет видно было, как страшно и дурно ей сделалось от одной этой мысли – у нее как будто шоры с глаз свалились. Лицо у Иды смягчилось – так это правда, поразилась Гарриет, она уже рассказывала про это Эди, Эди все знает.
Ида Рью снова принялась начищать плиту.
– И с чего бы это мне морочить этим голову мисс Эди, Гарриет? – Она стояла к Гарриет спиной и говорила шутливым, но уж чересчур бодрым тоном. – Она пожилая леди. Что она им сделает? Пойдет и ноги им отдавит? – Она прыснула со смеху, но хоть рассмеялась
