столиков Толстого, направляющегося к нам.
– Уже рассказал? – вместо приветствия спрашивает у меня Толстый.
– О чём? О том, как ты в Германию ездил пиво пить? – говорю я. – Нет, не рассказывал. Я об этом в газете прочёл, в «Берлинер цайтунг», кажется. Большая, надо сказать, статья, на весь «подвал»: «Большое впечатление оставил о себе русский бизнесмен, в прошлую пятницу осчастлививший своим визитом нашу столицу. После его визита все клоуны Берлинского цирка ушли в отставку и в тот же день застрелились!»
– Да ладно болтать! – Толстый отодвигает стул и усаживается за столик. – Что едим? – Тут он забирает из моих рук вилку и, подхватив с моей тарелки самый большой кусок угря, отправляет его себе в рот. – М-м-м! Очень вкусно! Угорь сегодня совсем неплох!
– Да? – ехидно спрашиваю я.
– Да-да! Можешь мне верить, я знаю, о чём говорю! Так вот, что же я хотел сказать? А! Вспомнил! Я, пока летел, всё силился вспомнить хотя бы пару фраз из немецкого языка. Но кроме фразы из немецких порнофильмов начала перестройки «Дас ист фантастиш!», вспомнить ничего так и не смог, – широко улыбается Толстый.
– Рассчитайся за обед, – говорит Толя Толстому. – Ты ведь мне ещё пять штук должен.
Толстый достаёт бумажник и начинает отсчитывать деньги.
– Постой! А за что я тебе должен?
– Как за что? А кто тебя от ментов отмазывал, когда ты по приезде за мной по всему аэропорту гонялся и орал: «Убью!!!»? Между прочим, ещё легко отделался. Менты вообще тебя как террориста и пособника Бен Ладена хотели отволочь в кутузку на пятнадцать суток. Так что гони пять штук и не торгуйся.
– Это справедливо, – поразмыслив, решает Толстый и выкладывает на стол деньги.
– Михалыч! Я после этого случая решил твёрдо встать на путь исправления. Кажется, так у вас это называется? – обращается ко мне Толстый.
– И в чём же это выразится? Ты вернёшь в закрома родины все, что успел оттуда тайком выкрасть?
– Нет, не всё так плохо. Для начала я решил бороться со своей «жабой». Вот ты думаешь, почему я за ваш обед заплатил? – спрашивает Толстый, доедая остатки угря с моей тарелки.
– Может быть, потому, что ты Толяну должен?
– Нет!
– Ну тогда не знаю, – честно признаюсь я. – Неужели стал бояться Страшного суда?
– Не угадал! Это я так свою «жабу» давлю.
– ?
– Неужели ты думаешь, что я хочу платить за жратву, которую не ел? Ну или почти не ел.
– Думаю, что не хочешь!
– И правильно думаешь! Не хочу, а заплачу! Таким превентивным способом я плющу свою «жабу». Надоело, что обо мне распускают сплетни, будто бы я жмот.
– О!!! Это событие надо отметить! – в восторге восклицает Толя.
– Согласен! Но еда, напитки и развлечения – за твой счёт, – ловит его на слове Толстый.
– Ну это само собой! – согласно кивает Толя.
