ни капли, протянул мне.
– Долго ждать?
– Не думаю, – ответил я. – Почти уверен, что знамя попробуют повесить снова. И сразу же, раз уж плохая примета.
Он налил себе, отпил чуть, но то и дело подносил бинокль к глазам и смотрел между кустами на далекую крепость.
Я осушил до половины, другой рукой нащупывая в мешке завернутое в чистую тряпицу вяленое мясо, по моей прикидке, успею плотно и неспешно перекусить, а Фицрой торопливым шепотом сообщал, что вот знамя подняли, все мечутся, как муравьи по горячей сковородке, морды тупые, а глаза выпученные, идиоты вообще во всем видят дурные знаки, а это не дурной знак, а всего лишь дурная примета…
– Как насчет знатных? – поинтересовался я.
– Уже, – сообщил он. – Похоже, это они и велели принести другое знамя… так и есть, несут! Видишь, как я все предвижу?.. Ага, сунули молодым парням и чуть ли не пинками гонят их наверх, а у тех морды шире задниц…
Я дожевывал мясо, Фицрой торопливо сообщал, что молодые да шустрые уже взобрались на самый верх, один лезет по скобам на шпиль, вот уже почти привязывает…
– Пусть привязывает, – пробурчал я с набитым ртом. – Да покрепче.
– Ну сколько можно жрать!.. – сказал он в нетерпении. – Ты бы видел, как они боялись!
– А теперь?
– Не поверишь, повеселели!
– Решили, – предположил я, – что ветер сильный… Или древко червяки изгрызли.
– Их жуки грызут, – поправил он победно.
– Хорошо смеется тот, – пробормотал я, – кто стреляет последним…
Он сказал настойчиво:
– Вставай, кабан! И так все пожрал, сиротам не останется!
– У тебя, сиротки, – сообщил я, – скоро морда лопнет от нашей трудной жизни. Ладно, щас посмотрим…
Через оптический прицел хорошо видно, как красиво трепещет на ветру знамя, как ярко блестит под солнцем каменный шпиль. Я, еще когда жевал, обмусоливал новую идею и теперь молча лег, прицелился.
Фицрой следил жадно, а после выстрела сказал разочарованно:
– Снова мимо!
– Не скажи, – ответил я. – Посмотри ниже…
Пока он искал, на что смотреть, я выстрелил, целясь в то же место, не попал, но пуля легла на ладонь правее. Осколки камня брызнули во все стороны, красиво искрясь на солнце.
Фицрой охнул.
– Так вот ты куда…
– Понял?
Третья пуля смачно ударила в камень, брызнули мелкие крошки, превращаясь в облачко пыли. Шпиль вздрогнул, грузно просел, а затем рухнул, ударившись в барьер смотровой площадки. Обломки посыпались во двор.
Там началась суета, как жаль, крики не слышно. Кого-то прибило, кого-то покалечило, а когда камнепад закончился, народ начал с опаской высовываться из окон и дверей и, выворачивая шеи, с недоумением смотреть вверх.
Фицрой почти завизжал ликующе:
– Ты смотри,
