за горизонтом. Спускались сумерки. Саломея вдруг почувствовала, что очень хочет пить, и тут же услышала шум ручейка.
– Вы не хотите пить? – обратилась она к другим.
Оказывается, жажда мучила всех.
Они отошли от дороги и напились из ручейка. Вода была холодная, вкусная.
– А есть вы не хотите? – опять спросила Саломея.
– Да, да! – отозвались все.
– Дети мои, давайте устроимся ночевать здесь, под деревом… И ручей близко, и от дороги укрыто, – предложил Захарий.
Они расселись под широкоплечим и могучим деревом. В его ветвях стая птиц тоже готовилась переночевать и шумно обсуждала прожитый день.
Иорам развернул свёрток Марии и разложил на платке его содержимое.
И как будто каждый из них впервые в жизни ел лепёшку, впервые ел орешки, впервые пробовал вкус винограда или яблока. Конечно, в самом деле, ели они все это не впервые, но такое они ели действительно впервые: необычно ароматная и мягкая лепёшка, необычно сладкий и вкусный виноград, необычно… И всем стало хорошо, ушла усталость.
Тем временем стихли птички, видимо, приготовились ко сну.
Но путникам спать не хотелось.
Первым заговорил Захарий. Ему не давала покоя мысль о тёмных силах, про которых говорила им Мария. Он не смог уяснить себе, что это за силы.
– Дети мои, послушайте меня! – начал дядя Захарий. – Помните, что сказала нам Матерь Христа Мария: нам надо оберегать друг друга от тёмных сил, которые будут нас преследовать! Помогите старику разобраться, кто такие тёмные силы и откуда они берутся, и зачем им нужно преследовать нас?
Ребята переглянулись.
Никто не спешил дать старику наставления.
Молчание нарушила Саломея.
– Пусть скажет Ра, – сказала она.
Ра смутился.
– Я? Я не знаю, что сказать…
– А ты подумай и скажи… Потом мы тоже скажем… И так соберём ответ и для дяди Захария, и для нас самих. Нам тоже нужно знать, что есть тёмная сила…
Ра молчал.
– Ты не бойся, – подбодрила его Саломея, – ведь надо, чтобы кто-то из нас начал первым… Дядя Захарий спрашивает, а мы обязаны ответить так, как можем… Смелее, Ра!
– Тогда я буду говорить то, что придёт мне в голову, – сказал Ра, как бы извиняясь.
– Да, это нам и надо, – подтвердил Иорам.
– Ты не стесняйся, сынок, – добавил Захарий.
Совсем стемнело, ибо была безлунная ночь.
Сидевшие под деревом еле различали силуэты друг друга.
Ра улёгся на землю, прислонил голову к брюху Бунгло и обратил взор к звёздному небу. После нескольких минут молчания он заговорил. Говорил он медленно, с длинными паузами между отдельными мыслями. Он говорил, но чувствовал, что не думает, мысли приходили как бы сами собой, а язык
