мог понять, как они вообще куда-то попадают из таких штук – оно же вверх стреляет!
– Ждём команды, пусть втянутся в атаку!
Одиннадцать минут. Самой атаки я не видел – Борух шарахнул меня кулаком по шлему, чтобы не высовывался. Было не больно, но обидно. Треск скорострелок смешался с грохотом не такого продвинутого, но ничуть не менее смертоносного огнестрела, на меня посыпалась пыль и горячие гильзы. Пришлось отползать.
– Ждите, ждите, ждите… – Пора!
Миномёт захлопал удивительно тихо, как в ладоши – оператор кидал в ствол гранату, пригибался – пух! И тут же следующая. После шестой стрельба наступающих внезапно прекратилась. Секунда тишины, горестный, исполненный безнадёжной тоски вскрик и – блоп-блоп-блоп-блоп – длинная серия подрывов.
– Есть накрытие! – доложил наблюдатель. – Вижу дым над командным пунктом!
Я посмотрел на таймер – оставалось ещё пять минут до гашения. Быстро мы…
– Вот и всё, – констатировал Борух. – Накрыли командиров, и пошли самоподрывы… Если кто и выжил, теперь им не до нас.
Инженеры головы сломали, пытаясь заглушить сигналы самоподрыва или, наоборот, подобрать инициирующую команду, а военные раз – и обошлись без этих хитростей. Против лома нет приёма.
– Так ты считаешь, отобьёмся? Вообще?
– Они уже не те, что раньше, – сказал задумчиво майор. – И кадры похуже пошли, и оружие… Раньше скорострелки были у всех, а сегодня – только у каждого десятого. Остальные со старыми «калашами», как лохи. В первой высадке любой из них был в полном композитном бронекомплекте, а сейчас – одна кираса. Понимаешь, что это значит?
– Их ресурсы тоже не бесконечны.
– В общем, не ссы, писатель, прорвёмся.
– Я не писатель, – запротестовал я. – Я официальный историограф Коммуны!
– Тем более, – серьёзно сказал Борух. – Историю, сам знаешь, пишут победители!
Коммунары. Катастрофа
– Значит, откроется здесь? – молодой, поразительно блёклой внешности человек в штатском заинтересованно осматривал обвитую толстыми кабелями металлическую арку.
– Если откроется… – буркнул недовольно Матвеев.
– Ну, Игорь Иванович! – профессор Воронцов возмущённо вскочил со стула. – Мы же сто раз обсуждали…
– Мы не обсуждали, – желчно ответил худой и нервный учёный, одетый в потасканный и не очень чистый лабораторный халат, – вы вещали, заткнувши уши…
– При всём уважении… – у профессора Воронцова халат был идеально бел, выглажен и накрахмален, а внешность настолько академическая, что так и просилась портретом в школьный кабинет физики, между Ньютоном и Кюри. – При всём уважении, товарищ Матвеев, но ваша позиция кажется мне недостаточно аргументированной. Пораженческой мне кажется ваша позиция!
– Товарищи, товарищи! – примирительно сказал директор ИТИ Лебедев, крупный широкоплечий мужчина с чёрной пиратской повязкой через левый глаз. – Все имели возможность выступить на совещании вчера, давайте не будем повторяться…
