упал на неё, как остужающая струя воды. Всё теперь боролось в ней, волновало её. Она чувствовала, что была другой.
Когда остались одни, она бросилась в объятия Фемки и со слезами воскликнула:
– Моя старуха! Моя старуха! Как скоро предсказания сбываются!
Фемка, привязанная к ней, как к ребёнку, испуганно задрожала.
– Боже, что же стряслось?
От двери, за которой было легко их подслушать, Сонька отвела её к окну. Там она села на привычное, любимое кресло, устланное с убогой роскошью ребёнка, который всё, что его окружало, хотел нарядить, сделать красивым, а было нечем.
Как это кресло покрывало простое, но ярко вышитое для обмана зрения, сукно, так комнатка девушки была наряжена тем, что таким образом можно было использовать: цветочки, перья, обшитые и обрамлённые шторы из плохого полотна девушку веселили, она создавала себе роскошь, о которой мечтала.
Фемка ей в этом и пяльцами, и разными средствами помогала, но над обоими бдили завистливые глаза Юлианны, которая не допускала ни малейшей роскоши, чтобы докучать ненавистной девушке.
Старая няня прилегла на пол у её колен, начали потихоньку разговаривать. Не один раз они замечали, что за ними шпионили.
– Дядя меня сватает, – дрожащим голосом начала Сонька.
Фемка перекрестилась.
– Дай Боже в добрый час, – сказала она, складывая руки, – всё-таки мы бы избавились от этой.
Она указала пальцем на дверь.
– А ты бы вздохнула свободней…
– Но муж, – закрывая глаза, сказала Сонька, – старый дед! Отцом бы мне мог быть, или…
– Кто? – прервала няня.
Сонька наклонилась к её уху.
– Ягайлло!
Теперь Фемка закрыла дрожащими руками глаза и оставалась так долго молчаливой, словно молилась или плакала.
Тем временем к задумчивой девушке вернулось самообладание.
– Такая доля, – сказала она смелей, – старый, но король… и Сонька королева, а Юлианна должна была бы кланяться.
В её глазах блеснула гордость.
– Будучи королевой, я не ходила бы, как тут, в этих лохмотьях, – и она потрясла потёртым зелёным платьицем, – меня бы увешали драгоценностями!
Опиравшаяся на руку Фемка ничего ей не отвечала.
– О, из-за одной Юлианны я не буду отказываться, нет. Я знаю, что она съест себя от злости. Она – княгиня, а Сонька – королева!
И потрясла няню, взяв её за плечи, требуя ответа. Погружённая в себя Фемка думала.
– Ты видела Ягайллу? – спросила девушка.
– О, о, много раз, и раньше ещё, когда был помоложе, и теперь, – сказала Фемка, прибитая этой неожиданной новостью.
– Он страшный?
– А! Нет, – вздохнула воспитательница, – он добрый, послушный и щедрый… но…
Тут она покрутила головой.
– Трёх жён имел! –
