style="font-size:15px;"> Строго глядя на расстроенную Вику, он неуверенно сказал:
– Через три недели вернусь из командировки, обязательно пристрою тебя на телевидение. Есть один знакомый академик…
– Ой, милый! Неужели правда?! – и Вика через стол полезла целоваться.
Следующий час прошел в обсуждении грядущих побед на телевидении. Потом Вика успокоилась, и Томас остаток вечера безмятежно слушал о сложных проблемах с отсталыми, из прошлого века, родителями Вики, о несносных фотографах в рекламных агентствах и кознях конкуренток. И лишь под конец вечера, возвращаясь мыслями к льстецу Вербицкому, Вика спросила:
– Томик! А что за бизоны, из-за которых ты едешь в Женеву? Зачем тебе эти животные? Ты ведь даже собаку не держишь.
– Золотце! Это такие редкие существа, что люди едут туда, только чтобы на них посмотреть.
Следующий день прошел в суете окружающих Томаса людей. Сам он был спокоен. Ближе к вечеру телефон затрясся от нетерпеливого звонка и голосом Самуила Осиповича проскрипел: «Зайдите ко мне, Томас».
Через крытую галерею с расставленными по обеим сторонам горшками с цветами Томас прошел в священный храм прорицателей будущего – теоретиков. Храм выглядел как небольшой двухэтажный дом с длинным полутёмным коридором на обоих этажах и фотогалереей посетивших этот мир оракулов со степенями физико-математических наук. Это напоминало фойе театра, где блиставшие когда-то актёры навсегда остаются молодыми и красивыми, как в пору своего триумфа. Кабинет Самуила Осиповича выходил окнами второго этажа на цветник, закрытый от шумной московской улицы главным зданием. Считалось, что только благоговейная тишина открывает посвящённым дверь в тайны микромира. Старик сидел за большим столом, заваленным научными журналами и исписанными листами бумаги. Подняв от бумаг худощавое продолговатое лицо с зачёсанными назад седыми волосами, и поправив очки на носу с небольшой горбинкой, теоретик уставился на Томаса глазами, в которых навечно поселилась вселенская скорбь.
– Вы знаете, Томас, я старый человек, – ворчливо начал Самуил Осипович.
Томас в знак согласия наклонил голову, твёрдо зная, что тот хотел бы услышать опровержение. Иногда он позволял себе легонько поддеть старика.
– Так вот, я хочу прийти к Господу не с пустыми руками. Если в этом эксперименте на Атласе будет найден этот проклятый бозон Хиггса, я смогу завершить свою теорию и мне будет что сказать Богу.
– Самуил Осипович, мне кажется, что Господь всё знает о бозоне и о единой теории поля. Его ничем не удивишь…
– Шутить изволите, молодой человек! Наверное, это так. Но я, – я до сих пор не знаю, и умирать с пустотой в душе, думать, что за всю свою жизнь не сделал ничего значительного – это так мучительно. Мог, а не сделал.
– А ученики, а сотни статей, а академия?!
– Ах, бросьте! Ученики – это в школе, а здесь это коллеги, сотрудники. И каждый хочет как можно
