раввинского совета! Ну, Лера! Тебе повезло. Эйнштейн тебя уважил!
Лера подёрнула плечом и ничего не ответила.
– Кто такой Эйнштейн? – вежливо поинтересовался Пётр.
– Хозяин антикварного магазина, – охотно пояснила Раиса Ивановна. – Вообще-то он не Эйнштейн, но все зовут Эйнштейном.
Пётр многозначительно кивнул и озадаченно замолчал: Эйнштейн, губернатор, энофилы… Всё выглядело странно. Нужно ли становиться членом этой ячейки? Может, ему уйти?
Лера мотнула головой.
– Нет. Останься!
Она была бледна и, казалось, измождена своими мыслями. Пётр не понимал, что происходит. Раньше такой традиции не было. Что случилось с обществом? Возникла потребность в новой морали?
Он искоса глянул на Леру: будет выворачивать душу перед пьяным сослуживцем и сумасшедшим министром?
Министр кивнула: будет!
– Равиль Шамильевич! Виски разлей!
Равиль разлил.
– Леора Израилевна! Начинай!
Лера начала. Она подняла стакан и сказала:
– У меня есть ребёнок!
Все переглянулись: как это? Вчера не было, а сегодня есть?
Лера опустила голову.
– Да. У меня есть дочь. Двенадцать лет. Двенадцатилетняя винА.
Пётр побледнел: не может быть!
– Может! Я забеременела в одиннадцатом классе.
Пётр вскочил, ничего не сказал и опять сел.
– Ты здесь не причём!
Конечно, не причём. Даже Иисус Христос родился не от святого духа, несмотря на то, что на этом настаивает церковь.
– О моей беременности не знал никто.
– Даже отец ребёнка?
– Даже мои родители.
Её родители уехали в Израиль, когда Лера закончила школу. Они не видели, как рос её живот. Лера поступила в университет и стала учиться. А живот всё рос и рос. Срочно потребовался муж. Сгодился Иаков, давнишний товарищ отца. Они поженились. Девочка родилась в октябре. Беленькая, хорошенькая. Она не вписывалась в традиционную еврейскую семью. Говорят, что евреи не бросают детей. Это правда. Иаков не бросил девочку. Он поселил её с няней на даче. Лере разрешалось её посещать, но не чаще, чем раз в месяц. Девочка называла её тётей.
Раиса Ивановна вскинула брови.
– Тётей?
Равиль смачно выматерился.
– Тётей!
Пётр выпрямил спину и застыл, словно проглотил кол: тётей!
Ему всякое приходилось видеть, слышать и совершать. Он наступал на горло конкуренту, применял рейдерские и рэкетировские приёмы. Но в тот момент он был необыкновенно слаб. Ему трудно было дышать и трудно смотреть на Леру. Сжавшись и сгорбившись, она не смела поднять глаза, всё говорила и говорила.
– Иаков надеялся, что я буду айдише мамой, нарожаю кучу детей, научу играть на скрипке и воспитаю нобелевских лауреатов.
– А ты?
– А
