ничего лучше, чем еврейский ребёнок!
Девочка удивилась, но виду не подала. Держалась строго, вопросов не задавала. Во всём чувствовалась твёрдость характера: в осанке, во взгляде, в тугих косичках и сжатых кулачках.
В гостиной появилась Сара. Растрёпанная и заплаканная, она сразу запричитала:
– Ой, ты моя деточка! Ой, ты моё солнышко! Ой-ой-ой! Как же тебе жилось без меня? Столько лет! Столько лет! Ну ничего. Теперь я тебя буду любить! Я тебя так буду любить, что ты не захочешь, а станешь у меня счастливой! Я буду тебя жалеть и баловать! Я буду тебя обожать. Хочешь земелах?
Девочка помотала головой.
Сара прижала её к себе и включила еврейскую бабушку, какой бывает только еврейская бабушка с присущей ей сверхлюбовью, сверхтревожностью и сверхопекой.
– Чего ты хочешь, деточка? Скажи. Я всё исполню.
Девочка посмотрела на Леру.
Сара перехватила взгляд и строго прикрикнула на дочь:
– Чего стоишь? Леора! Ты мать или кто? Иди, поцелуй свою детку!
Все трое обнялись и поцеловались.
– Я знала! Знала! – вторила девочка, рыдая. – Я знала, что вы моя мама!
Лера взвыла, да так громко и отчаянно, что даже Пётр, глядевший на них, почувствовал набежавшие слёзы и твёрдый ком в горле.
Израиль, стоявший в сторонке, нисколько не стеснялся слёз. Он вытирал слезу за слезой и покачивал головой: как много пришлось пережить, как долго Соня ждала, прежде чем они смогли принять её в свою семью.
Почувствовав себя лишним, Пётр вышел в прихожую. Израиль его догнал, остановил и заговорил длинными болезненными разговорами.
– Не осуждай мою дочь. Не надо! Лера хорошая женщина, хотя поступок у неё плохой. Даже не знаю, как она могла совершить такой плохой поступок! Вэй' мир!
Пётр ничего не ответил.
Не найдя поддержки, Израиль усилил тему.
– Лера была отличницей. Ты помнишь. Получила сто баллов на ЕГЭ. Могла поступить в любой вуз, но выбрала юридический. Я подстраховался, договорился с кем надо, чтобы приняли без лишних вопросов, а сам вместе с Сарой улетел в Тель-Авив. Через три недели прилетела Лера. Помню, мы с женой удивились: зачем она прилетела? Скоро начнутся занятия, а она всё бросила и прилетела. Тогда я не понял. А должен был догадаться! Лера была на пятом месяце беременности. Хотела, но не посмела признаться родителям. Вернулась в Россию и вышла замуж за Иакова, давнишнего моего приятеля. Иаков – серьёзный мужчина, порядочный человек, но воспитывать чужого ребёнка он не захотел. Бог ему судья. Спасибо, что не бросил. Евреи не бросают детей. Не так много нас осталось, чтобы мы друг друга бросали.
Израиль выразительно глянул. Пётр ничего не ответил. Израиль вздохнул: ну что за собеседник! Ни слова в ответ! Несмотря на это, он продолжил. А как иначе! Тему нужно было добить.
– Мы с женой не знали, что у нас родилась внучка. Какой грех! Внучка выросла умницей и красавицей. Дай бог ей здоровья и хорошего жениха!
Израиль поднял руки, как для молитвы. Беззвучно пошевелил губами,
