этом попочка моей подопечной обычно оказывается на самой кромке станка – вот для того, чтоб ноги не свешивались, мешая мне закрепить бёдра как следует, я и подставляю вспомогательный столик. Ну а потом, когда тело зафиксировано, просто убираю его на место.
На этот раз я уж постарался – затянул проволоку плоскогубцами так, чтоб зафиксировать надёжно. Ноги дамы после этого за лодыжки привязал к двум верёвкам, что свешивались с потолка. Порядок. Пусть так пока и висят – поднятые вертикально.
Теперь – талия. Её зафиксировал широким плоским ремнём, но затянул его не так сильно: чтоб кровь всё-таки поступала. Плечи и руки я привязывал к станку тоже через отверстия в столешнице, но уже бельевыми верёвками – прошло это легко, ведь я не собирался вправлять её вывернутые суставы обратно: так они гораздо податливей. Только локти и кисти я фиксирую проволокой. А вот пальцы – тоже верёвкой. Но – синтетической, не тянущейся. И тут уж приходится стараться на совесть, притягивая к столешнице каждый сустав – чтоб нельзя было сдвинуть сами пальцы и на миллиметр. Сам станок в плане чем-то напоминает укороченный крест. И эта аналогия уместна. Ведь моим жертвам на нём тоже предстоит пройти все муки ада. Только при жизни.
На последнем этапе я перезавязал её пук волос – не на макушке, как до этого, а на затылке. Пропустил верёвку через её отверстие, и тоже привязал на совесть – теперь пара обитых поролоном зажимов, поднимающихся до ушей, и верёвка не позволят ей вертеть головой, или приподнимать её. Последняя проволока прошла под мышками, через грудь.
Ну, пока ждал, чтоб пришла в сознание – снова подкрепился чайком. Посидел, посмотрел. Поглядел и на свои руки – нет, пальцы только подрагивают. Но это – не от волнения, как я отлично понимал, а от уже еле сдерживаемого возбуждения и предвкушения. Потому что заниматься сексом с бесчувственной расслабленной куклой – бессмысленно.
Если девушке от секса не больно, у меня пропадает вся «острота ощущений».
Но вот она снова тихо застонала. Замычала. Заёрзала.
Ага – два раза. У меня не забалуешь. И уж тем более – не отвяжешься.
Прохожу к ней, рассматриваю. Вижу – вначале ничего не понимает, моргает недоумённо – словно всё ещё в грёзах забытья, но вдруг – узнала!
Лицо стало – как у фанатички! Или мученицы времён, вот именно – первых христиан. Желваки заходили, брови нахмурились. И, хоть и слов теперь почти не понимаю – говорит очень тихо, хрипло, и с трудом! – меня снова начала честить во все корки: и садист я извращённый, и тварь подлая. И трус поганый, что не связываюсь с мужчинами – уж они бы мне показали!..
Дура ты во второй раз. У мужчин нет того, что есть у тебя. Того, что я сейчас буду использовать. Куночки твоей опухшей, и от этого очень даже сжавшейся: чтоб обеспечить мне «плотный контакт»! Вот ею сейчас и займусь. Ноги вот только твои приведу в надлежащее положение. Да Дюрекс особо тонкий надену…
Ноги развёл в стороны, расположив горизонтально, с помощью верёвок: вытащил из потолочных
