видел, что произошло, был свидетель. Но ни мама, ни бабушка не разрешали мне звать гостей в дом. Я всегда сидела одна в детской, когда мы в столицу прикатывали. Ох, думаю, брат мертв. Не знаю, почему так кажется. Где-то его могила! Найдите ее! Пожалуйста!
Анжелика вскочила и ушла, потом раздался хлопок двери – женщина убежала из офиса.
– Странная история, – заговорил Трифон. – Лика очень переживает. Она постаралась выбросить из головы мысли о брате. Ей удалось справиться. И тут находка за обоями! И все опять в памяти ожило. Я уверен, мужчина мертв. Кабы нет, то точно захотел бы найти младшую сестру. Отыщите, пожалуйста, его могилу! Поставлю памятник, цветы посажу – Лика тогда успокоится. Вы сейчас видели, как она нервничает. Вскочила, умчалась, забыла попрощаться.
Глава шестая
– Интересно, – заметил Боря, рассматривая клочок, – надо отдать его Ковалеву.
– Уже договорился с Михаилом Петровичем, – кивнул я, – отправил ему фото.
Борис улыбнулся.
– Предполагаю ответ: «По снимку ничего сказать не могу, постараюсь восстановить весь текст, но нужен оригинал».
– Именно так он и отреагировал, – подтвердил я. – Попросил посетительницу хоть что-то вспомнить о том дне, когда в квартире разыгралась трагедия. Она замялась, потом ответила: «Как ластиком стерли. Что-то в голове вертится, глупость всякая. Отрывки. Калейдоскоп».
– Она не помнит почти ничего. Первое воспоминание о детстве – жизнь в Потапкино, учится в деревенской школе, ей примерно одиннадцать лет. Словно ластиком стерли, – повторил Боря. – Что, если с ребенком поработал специалист?
– О том же подумал. Сколько ей тогда лет было, она не помнит. Вроде уже ходила в школу, а может, и нет. Малышку могли отвести к гипнотизеру. Есть методика «уборки» травмирующих воспоминаний.
Боря взял телефон и через короткое время произнес:
– Лева, привет! Ты на громкой связи.
– О! Какие люди! – обрадовался Николаев. – А где Ваня?
– Здесь, – ответил я, – рад тебя слышать.
– Вопрос, – приступил к основной части беседы мой помощник, – можно ли отнять у человека воспоминания, от которых ему становится плохо?
– Да, – без задержки сообщил Лев. – Но прежде чем заниматься мозгочисткой, следует выяснить детальки. Коли девица-красавица просит: «Выкиньте из моей головы все про урода, которого любила», – то я вежливо ей отказываю. Работаю только с жертвами жестокого насилия, маньяков, сексуальных преступников. Беру самые тяжелые случаи, когда человек на грани суицида или уже совершал попытку.
– Твой отец, Иосиф Петрович, занимается гипнозом.
– Да, – согласился Лева. – Пытаюсь стать хоть немного похожим на него, однако планка очень высоко поднята. Я папе в подмастерья не гожусь. Но он сейчас уже не практикует.
Я удивился. Честно говоря, думал, Иосифа Петровича нет в живых.
– Когда
