и неофициальные каналы, и блага поступали местным жителям и переселенцам по всему СССР[29]. Спустя десять с лишним лет после распада СССР сами советские мигранты, за некоторыми примечательными исключениями, не решались назвать Советский Союз империей. Они признавали, что разница в уровне благосостояния и инвестиций вынуждала южные республики заниматься добычей сырья и поставками продуктов, и, конечно же, это было продолжением имперских идей и утверждало практику русского превосходства. Но легкость в передвижении по стране и гражданство, которое предоставлялось всем вне зависимости от национальности, выступали, по их мнению, более важными факторами, чем упомянутая разница в уровне благосостояния. Советский Союз остается уникальным человеческим и государственным экспериментом, в котором одновременно уничтожалось и утверждалось региональное, имперское и глобальное неравенство, сохранившееся и усилившееся в постколониальном мире конца XX в.
Также истории мигрантов, наряду с официальной, пусть и не совсем полной статистикой, газетами и архивными источниками, предлагают новые способы периодизации позднесоветской эпохи. Начиная с позднего периода правления Хрущева концентрированные инвестиционные потоки были направлены в центральноевропейские регионы и новые богатые ресурсами районы СССР, что уже к концу 1970-х гг. привело к недостаточному финансированию как в сельской местности, так и в городах Средней Азии и Кавказа. И так как жители Юга стремились увеличить свои доходы, началась экономическая миграция: на улицах Ленинграда, Москвы и других крупных русских городов появилось много так называемых темнокожих торгашей.
Их присутствие изменило городской ландшафт и вызвало негативную реакцию местных жителей, хотя качество и стоимость привезенных товаров были оценены по достоинству. А потом милиция, получив от муниципальных властей приказ очистить московские улицы к Олимпиаде 1980 г., начала «зачистки». «Черных» торговцев «вывезли на 101-й километр»[30] – туда, где уже не требовалась московская прописка. Одновременно с этим начались государственные кампании по переселению граждан, особенно из Средней Азии, в регионы с дефицитом рабочей силы – в первую очередь на Дальний Восток России (поскольку советские власти по всей стране пришли к выводу, что советская экономика не могла больше финансово поддерживать растущее население Юга). Следующие изменения наступили не в эпоху перестройки, а в турбулентном 1990 г. Жизнь на периферии стала еще труднее, после того как политическим решением были сокращены государственные расходы на наиболее бедные республики, что вызвало национальные волнения и жестокую реакцию на них со стороны государства. Движения за бо́льшую автономию республик в составе СССР теперь выступали за полную их независимость. В условиях политической неопределенности и все более тяжелых условий жизни мигранты, приехавшие в Ленинград и Москву до и во время 1980-х гг., не могли понять, стоит ли им там остаться
О связи модернизации и колониализма в СССР см.:
